– На занятиях? Ты имеешь ввиду, что у тебя нет семьи?

– Моя семья – это наставник и другие хранители.

– А родители?

– Они где-то среди мёртвых. Отдали свою жизнь, чтобы я жила в спокойствии, – улыбаясь, говорила Инара.

– Сами отдали? Глупо, – Игнат не понимал, как ребёнок может быть без родителей и всегда сторонился всех тех, кто рос в детских домах и даже тех, кто долгое время учился в интернатах.

– Почему глупо? Разве ты не отдал бы свою жизнь за благополучие твоей семьи?

– Я же не виноват, что не все члены моей семьи способны самостоятельно достичь благополучия. Это их выбор, их вина, их ответственность.

– Но ведь если кто-то из членов твоей семьи несчастен, то несчастна и вся семья.

– С чего бы?

– Нам так говорили на занятиях, – голос Инары стал заметно тише. Игнату стало понятно, что девушка не задавалась такими вопросами.

– Это если семья нормальная. Ведь иногда попадаются и не очень хорошие родители, не понимающие, что могут и навредить детям своим поведением.

– Да? Как?

– Физические наказания, крики, странные требования, мысли о том, что раз ребёнок старший, то должен всё младшим. Много всего.

– У тебя такое было?

– Нет. У некоторых моих знакомых.

– Получается же, что у тебя… как ты сказал? Нормальная семья. Значит вы не можете быть счастливы, если кто-то из вас расстроен.

– С чего бы?

– Ты так сказал. Разве я что-то не так поняла?

– А, ну да. Как же тебе сказать-то? В семье главное – это не любовь. Вернее да, но нет. Точнее не совсем. Конечно, каждому члену семьи будет грустно, если с кем-то из них произойдёт что-то плохое и они все будут рады успехам друг друга, но… В общем, любовь – это просто чувство на котором зарабатывают режиссёры и писатели! Всё.

– Разве? Но тогда что заставляет людей идти на жертвы? Софрон же пожертвовал своей смертью ради… как их звали?

– Обычно жизнью жертвуют, а не смертью.

– Каждому своё. Это ведь тоже не самая лучшая перспектива – наблюдать за смертями близких, всеми человеческими войнами и стихийными бедствиями.

– Глупость всё это. Люди идут на жертвы или из желания прославиться или из собственной глупости. Хотя и прославиться посмертно – тоже глупость. Какая там уже разница будет.

– Странно ты всё как-то говоришь. Непонятно. И обиженно.

– Почему это обиженно?

– Не знаю. Просто чувствую, – пожала плечами девушка, выбирать из палатки.

Игната захлестнула волна возмущения. Чувствует она, видите ли! Но потом он задумался. Может и права юная хранительница? Может и была какая-то обида у него. Обида на успех других людей, на то, что многие одноклассники его поступили в более престижные университеты, на то, что учителям платят мало и не считают их статус выше статуса переводчика. На себя самого, за то, что с семьёй почти не общался, что некую трусость он и сам в себе замечает, хотя и пытается скрыть абсолютно ото всех. Игнат плотно сжал губы и последовал за девушкой.

Инара радостно скакала по полянке, где они остановились, подставляя руки разным птицам. Эти птицы словно считали девушку одной из представительниц своего вида и напевали разные мелодии, опираясь своими лапками на её руку. Игнат замер у палатки. Такое он видел лишь в мультфильмах. В тех, которые любила его сестрёнка, про разных принцесс.

Вскоре подошёл и Софрон. Идогб. Игнат всё ещё пребывал в некотором шоке от того, что Софрон-то не совсем и Софрон, а самый настоящий Идогб, родившийся в одной из древнейших цивилизаций. Так вот, этот мужчина принёс рыбу и приступил к её жарко. Он был приятно удивлён, что ему не нужно будить свою воспитанницу и что найденный на Земле юнец всё ещё не сбежал. Хотя может лучше и сбежал бы? Но куда ему тут деться…