Бля, а где они все? Пусто. По ходу, бичи все уделали для обогрева. Температура резко рухнула на этой неделе. Реально с плюс семи – восьми до ноля по ночам. Вот бездомные охуели, наверное. Ладно, двигаю назад к бомжовским шмоткам, открываю канистру, и обильно поливаю топливом всю эту поеботу. Сейчас погреемся! Матрас и прочее дерьмо вспыхивает, словно соломенный домик. Вид пламени с первых секунд начинает завораживать. Костры – мой и Лехин, думаю, любимый фетиш детства. Да что уж говорить, принцесса наша также всегда отличалась желанием спалить что-нибудь. Помню, как-то неделю дома сидела за то, что у отца стащила зажигалку какую-то модную, которую мы впоследствии благополучно похерили. Ну как похерили? Как раз здесь, на бане, ее старшие ублюдки приватизировали вместе с остальным содержимым наших карманов, которое они сочли дельным. В темноте не видно черной копоти от вещей, но запах дает о себе знать и мешает полностью абстрагироваться от реальности ноябрьского вечера в осенне-зимнем мегаполисе. Отхожу на несколько шагов. Тут совсем не пахнет, да и огромное количество отверстий в стенках здания в связке с ветродуем исполняют роль вытяжки на пятерку с плюсом. Если бы так же функционировала наша вентиляция в ебучей панельке, на кухне бы не шмонило помоями, которыми соседка через пару этажей от нас по стояку кормит своих паршивых котов, вместе с помойным зверьем. Адская смесь душманской кильки с какой-то крупой. Только от мыслей о том, что эта пища, если оную можно так окрестить, перемещается с моей тарелки ко мне в рот, кишки начинают выворачиваться наизнанку, и возникает рвотный рефлекс. И откуда только такие мысли в бошку лезут каждый раз, когда моя система органов обоняния улавливает эту мерзость, абсолютно непонятно. Даже сейчас становится противно, без контакта с раздражителем, так сказать. Запиваю пивом виртуальную порцию хэнд-мэйд кошачьего корма. Хмельное стирает вымышленный привкус, оставляя за собой приятное послевкусие.

Как же я умудрился проебаться с работой? Уму непостижимо. Вроде после встряски около клуба, я себя вполне свеженьким чувствовал. Потом с Ленкой, когда Нео свалил, только пивас пили, причем, довольно неплохого качества. Ума не приложу, в какой момент мне хуево стало. Помню только, что во сне я отчетливо ощущал ком в горле и выделение слюней во рту. Да, сто процентов, траванулся чем-то. К гадалке не ходи. Если б не был такой ужраный, проснулся бы, почистился в толчке, и все было бы тип-топ. Вот почему еще колотило все выходные, как при температуре, и брюхо кололо. Бля, ну почему я такой долбоеб?! Нужно было в поликлинику слетать в субботу, справку взять. Да, конечно. О чем я? Хуй бы кто меня в выходной там принял, да еще и с таким видом, который у меня был в тот день. Да и Зиненко сказал бы, определенно, что я могу с этой справкой сделать, точнее, где использовать. Обидно за лавэ, слов нету. С этой работой с самого начала не поперло, если не считать возможности мутить бабки с топлива. Сколько уже тысяч километров проехал за баранкой на казенных тачках, не счесть, но никогда такого количества форс-мажоров не происходило, никогда так не шло все винтом. То одно, то другое. Да и Зиненко – еблан, коих поискать нужно.

Матрас со шмотьем уже почти догорели, чего бы еще подбросить в топку? Подхожу к оконному проему. Вид открывается на заводской цех в километре и речушку, неподалеку от недостроенного сооружения. Достаю пачку кэмела и прикуриваю. Снаружи уже настоящая зима. Конечно, вся та блевотина, что сейчас падает с неба, превратится в воду, еще до момента встречи с землей, но все же. Тут же становится как-то не по себе. Вокруг никого. Обычно на пустыре собаководы выгуливают своих четвероногих дружков, но сегодня, как говорится в одной поговорке, у пса нет шансов оказаться на улице, даже если его хозяин полный гондон.