В частных разговорах юные студенты могут по крайней мере с иронией обсуждать забавные стороны или хотя бы нетривиальные черты либо поступки своих преподавателей, их эпатажный индивидуальный стиль. Виталий Алексеевич никогда не мог быть предметом таких разговоров: во-первых, для этого не было ни малейших оснований, и, во-вторых, он пользовался любовью и непререкаемым авторитетом.

Профессор Кабатов интересно и независимо выступал на общих собраниях Института; при этом он вовсе не диссидентствовал, всегда был точен, справедлив и убедителен. Ему никто не смел оппонировать, видимо, в первую очередь боясь не оказаться содержательным в той же мере, хотя полемический задор у публики был высок.

Память о Виталии Алексеевиче Кабатове останется с нами вечно.

Выбор мною международно-правового факультета для поступления в МГИМО в 1989 г. был не вполне осознанным (что я мог понимать тогда?).

А в начале учебного года меня как иногороднего подселили в общежитии в не очень большую комнату к трем гражданам Афганистана, чему они рады не были, впрочем, как и я. Еще я решил жениться, и нужно было готовиться к этому. Не говоря уже о том, что вовсю ускорялась перестройка и перестраивалось первоначально объявленное ускорение, т.е. в стране усиливались старые проблемы и появлялись совершенно новые. В результате я, занимаясь решением иных вопросов, посещал далеко не все лекции и семинары. Учет и контроль тогда начинали ослабевать, так что многое прогульщикам сходило с рук.

Однако и во всем этом сумбуре с занятиями ярчайшее воспоминание – лекции Виталия Алексеевича. Сопровождавшиеся особой тишиной в зале и торжественностью, торжественностью древней традиции, древнего знания – я так чувствовал. Его лекции я старался по возможности не пропускать. Потом были, конечно, замечательные занятия и с другими преподавателями, но эти – Виталия Алексеевича – были все же непревзойденными по ощущениям, пробудили первоначальный интерес к праву во многих, включая меня. Для начинающих ведь очень важно, когда первые лекции оказываются именно такими.

Нынешним студентам может быть сложно вообразить тот мир без Интернета, социальных сетей, сотовой связи, мессенджеров, баз данных, ноутбуков и т.д. С приходом новой реальности я сам стал во многом противником лекций в прежнем формате. Но даже и теперь с уверенностью скажу, что весь курс Виталия Алексеевича я бы и сейчас посетил с удовольствием. Жаль, что в те времена видеокамеры были редкостью, так что снять эти лекции на видео даже и для мажористых из мажоров того времени было вряд ли возможно (да и не разрешили бы в МГИМО в те времена). К тому же мы скорее не понимали, что происходящее окажется потом для нас значимым.

Ну а строгость римского права и латыни, как и сам Виталий Алексеевич, настолько впечатляли, что было понятно: несмотря на все пропуски занятий, готовиться следует очень серьезно. На Новый год я уехал к семье и там читал учебник по римскому праву И.Б. Новицкого, изучал его и в автобусе потом, когда ехал в Москву, в электричке, в поезде. Не знаю почему, но больше всего мне запомнилось обязательственное право и наследственное. И на экзамене вопросы также из этих областей достались – повезло. Так что первая «пятерка» в зачетке – от Виталия Алексеевича.

А потом настали еще более сложные времена и ходить на лекции и семинары я стал, увы, еще немного реже. Но Виталий Алексеевич мне и тогда преподал урок. Мне требовалось срочно уехать по семейным обстоятельствам и сдать ему экзамен досрочно. Я подошел и спросил, может ли он его принять. Он попросил изложить причины. Я объяснил. Он ответил, что обстоятельства уважительные и что он готов, но напомнил, что помимо учебных моментов есть еще и административные – согласование подобной досрочной сдачи с деканатом. И добавил деликатно: «Поймите правильно, Вы же учитесь на юриста, а правила нужно соблюдать». И у меня как будто глаза открылись: я увидел право не так односторонне, как ранее (со своей эгоистичной стороны), а широко, в его многоаспектности, где и преподаватель, и студент перед требованиями равны.