– Мы почти на месте. Завтра с утра пойдём в храм. Святилище давно заброшено, службы не отправляются, но за храмом всё-таки ухаживают. Местные, видишь ли. Старые владыки так просто не забываются.

– Я всё понял, – поклонился Метхли. – Ваша милость совершит всё потребное в старом капище, а ваш покорный слуга будет держать свой третий глаз открытым, хи-хи. – И чародей подобострастно хихикнул.

– Именно так, – остро взглянул на мага его собеседник. – Очень надеюсь, что Гниль ты не проглядишь, откуда бы она ни появилась.

Над лагерем сеял снег – медленно и лениво. Земля белела, исчезали язвы, оставленные прорывами многоножек, пожарами и ударами чародейских заклинаний. Рыцари в чёрной броне всё спорили, доказывая друг другу, что же случится на Делхаре – настоящее наступление Державы или только внушительная демонстрация. Магистр стоял, опершись на двуручный меч, задумчиво глядя на восток, где в белых хлопьях всё усиливающегося снегопада терялись пограничные укрепления Державы. Трёхглазый чародей Метхли сидел, втянув голову в плечи, и робко тянул к огню подрагивающие руки – жалкое, ничтожное, сломленное существо, сказал бы сейчас любой воин.

Магистр усмехнулся. Пальцы его с эфеса огромного меча медленно сползли на ручку маленького зеркальца, где в глазу чёрного дракона хитро подмигивал алый осколок рубина.

– Возвращаться обратно к башне Затмений, – резко повторила Стайни. – Немедленно.

– Знаем, знаем, – пропыхтел Ксарбирус. – Нечего нас подгонять. Ничего… уф!.. ничего с твоим любезным Тёрном не случится. Он здешним заправилам нужен живым не меньше, чем тебе.

Четвёрка пробивалась вверх по склону. Закрытая Нэисс тропа-ловушка осталась далеко позади, где сейчас пребывали Мудрые – сказать не мог никто, даже сидха. Бледная, в лице ни кровинки, Нэисс почти висела на плечах Брабера, уговаривавшего её потерпеть «ну ещё хоть малую малолюшечку, распечать меня и их всех!..».

Ползти приходилось сквозь сплошные, почти непреодолимые заросли. Старалась Стайни, рубила ветки, ей как мог помогал пыхтящий Ксарбирус: алхимик был жилист и вынослив совершенно не по годам, но сейчас он уже уставал.

– В глотку к ним… сами лезем, – выдохнула сидха, с трудом поднимая голову.

– Ничего иного не осталось, – пожал плечами мэтр.

Спорить никто не стал.

Долгая дорога сквозь заросли кончилась, когда день уже начинал гаснуть. Четверо путников вновь выбрались на острый гребень скалы, вновь перед ними угрюмо уставилась в небеса тёмная башня. Мудрых не было ни видно, ни слышно.

– Затаились, – объявила Стайни. – Ждут.

– Угу. – Ксарбирус сидел, уронив голову на грудь и обессиленно свесив руки меж коленями. – Какую ещё глупость мы отмочим.

– Самую главную мы уже отмочили, распечать меня так и эдак. Притащились на этот клятый островок.

– Нет, мой добрый гном, нет. Мы ошиблись гораздо раньше. Когда, встретив дхусса, не отвернулись, отправившись каждый своей дорогой, а пошли следом.

– Кто своей волей, а кто и приказ исполняя… – сощурилась Нэисс.

– Оставь, милочка. Мы все здесь выполняем приказ. Вам до сих пор нравится играть и притворяться, но я смысла не вижу.

Ему никто не ответил. Бывшая Гончая разматывала верёвку, ей помогал Брабер.

– Спускаемся, наконец, что ли, аль лясы точить и дальше станем? – грубовато, словно чтобы скрыть общую неловкость, бросил гном.

– А Тёрн – так там и остаётся? В башне этой? – не поднимая глаза, спросила Стайни.

Ксарбирус покряхтел, почесал череп и кивнул.

– Согласно моим калькуляциям, да. Но это аномалия, не стоит забывать. Всё может случиться.

– Будет вам, мэтр, соломку-то подкладывать, – рыкнул Брабер.