– Я оседлала тебе лошадь. Мне сказали, ее зовут Орхидея. Ночью она плохо видит, так что тебе нужно будет убраться подальше от города до захода солнца.

– Ган… – Тамин выглядел пораженным.

– Не смей, – сказала Ган. – Просто – не смей. Тебе нужно уходить, Тэм, сейчас же. – Ган посмотрела на мужчину, за которого когда-то собиралась выйти замуж. – Я не уверена, что буду мешать Кэлазану, когда он захочет отрубить тебе голову. Думаю, когда он нанесет удар, я даже буду его подбадривать.

Тамин сглотнул. Затем поднял подношения, сунул их в заплечную суму и вскочил на лошадь.

Он поехал на юг. Выжившие молча смотрели ему вслед. А затем, как только он миновал крытое флагом патио самой дальней беседки, все взгляды снова обратились к графу Джанель.

Она настороженно помолчала, а затем отрицательно покачала головой:

– О нет, только не я. Я уже граф Толамер. Я не могу одновременно быть бароном Барсины.

– Ну, и кто же тогда? – спросил Данго. – Уж точно не я. Я точно не хочу.

Брат Коун нахмурился:

– Вы ведь не можете просто… – Он повернулся к Дорне: – Они собираются просто… выбрать… нового барона? Как будто они просто могут его выбрать? Разве тот, кому Тамин присягнул на верность… – Он прикусил губу. – Разве граф, которому он присягнул на верность, не будет возражать, чтобы простолюдины просто решили, что барон Тамин больше не главный?

Дорна уставилась на него:

– Это делается не так, жеребенок. Не знаю, как это происходит у вас в Казиваре…

– Я из Эамитона.

– Неважно. В Джорате жеребец, который не может защитить свой табун, более чем уверен, что он не может им править. Здесь все, что ты защищаешь, – это то, чем ты правишь.

– Но ведь на самом деле не жеребцы являются вожаками табуна, а кобылы! – С тех пор как он приехал в Джорат, это несоответствие доводило его до безумия.

Она закатила глаза:

– Прекрати говорить об обычных лошадях, когда мы говорим о политике. В Джорате вожаками человеческих табунов становятся жеребцы и только жеребцы. Как бы то ни было, если старого жеребца выгоняют, потому что он не может выполнять свои обязанности, кто решит, кем его заменить? Вожак другого табуна, которого никогда не будет рядом? Нет, конечно, жеребенок. Своего вожака выбирает сам табун. – Она склонила голову набок: – Вот почему я не положила подарок в стопку. Он не мой правитель. Я не давала ему никакого тудадже.

От еретичности этой идеи у брата Коуна закружилась голова[65]. А Дорна говорила об этом столь буднично! Конечно, народ сам определится со своим правителем. Конечно, табун сам может выбрать. Разве может быть по-другому? И если вожак плохо справлялся со своими обязанностями, табун просто… просил уйти… даже не спрашивая, хочет ли он этого. Как Тамин, который только что понял, что ему следует уйти.

Ган положила руку на плечо Кэлазана:

– Бароном должен стать ты.

– Я? Но я… – Он оборвал речь на полуслове и повернулся к Нинавис: – Нет, ты должна стать бароном. Ты осознала опасность раньше любого из нас. Ты возглавила борьбу против него.

Нинавис покачала головой:

– О нет, малыш. Я ничего не знаю о том, как управлять знаменем, и не хочу знать. Я воровка, а не лорд. Так что она права. Я желаю тебе удачи самой Таджи.

Сглотнув комок, застрявший в горле, он огляделся по сторонам:

– Ну, если все согласны, то я, конечно, возьму на себя такую ответственность.

Толпа одобрительно зашумела, и громче всех кричал отряд Нинавис.

– Отлично, – сказала Джанель. – Это хороший выбор. Но сейчас… – Она склонила голову, что выглядело, будто она извинялась. – Вам понадобятся восемь лучших наездников и все лошади, которые у нас остались. Нужно, чтобы они могли сменить скакунов, когда те устанут.