В Вильнюс была переброшена группа спецподразделения «Альфа», чтобы она совместно с подразделениями Внутренних войск МВД и Минобороны провела соответствующие мероприятия. Неужели генсек-президент проявил наконец твердость характера?

И действительно, 11 января внутренние войска взяли под охрану Дом печати в Вильнюсе, междугородную телефонную станцию и другие важные объекты. В тот же день там по решению ЦК Компартии Литвы (на платформе КПСС) был образован Комитет национального спасения, сформированы рабочие дружины. Миколас Бурокявичюс был уверен в том, что высшее партийное и государственное руководство СССР не допустит ухода Литвы и окажет им всемерную помощь.

Он не знал, что в тот же день, 11 января, в 16.00 у Горбачева состоялся телефонный разговор с президентом США Дж. Бушем, и Михаил Сергеевич пожаловался, что на него и на Верховный Совет оказывается колоссальное давление в пользу введения в Литве президентского правления. Доложил: «Я пока держусь» – и заверил, что постарается исчерпать все возможности политического решения, и лишь в случае очень серьезной угрозы пойдет на какие-то другие шаги. Буш одобрил его позицию, подчеркнув, что у них «свой взгляд на Прибалтику» и что он ценит его разъяснения. Горбачев заверил: «Я сделаю все, чтобы развитие событий не сопровождалось крайностями». То есть решительных действий не будет.

Тем не менее в ночь на 13 января в Вильнюсе была проведена войсковая операция по взятию телецентра силами отряда «Альфа» КГБ, подразделений воздушно-десантных войск и ОМОН. В штурме участвовали также рабочие дружины Комитета национального спасения Литвы. Погибло 14 человек, более ста получили ранения.

Узнав о жертвах, Горбачев, Крючков, Язов и Пуго отмежевались от происшедшего: мол, это местная инициатива, «начальник гарнизона приказал…».

Возможно, на эту позицию повлияла волна возмущения, организованная демократическими силами. В ЦК КПСС посыпалось множество телеграмм с требованием отставки Верховного Совета и персонально президента Горбачева, преданию суду виновных в трагических событиях в Литве, а также немедленного вывода оттуда войск. Шахтеры из Донецка, например, изъяснялись таким вот высоким политологическим стилем: «Сложившаяся в стране обстановка хаоса способствует приходу к власти военной диктатуры и краху демократических преобразований. Верховный Совет СССР во главе с президентом М. С. Горбачевым не способен стабилизировать обстановку в стране, проводить истинные демократические и экономические преобразования, стремясь сохранить империю, не учитывает интересы отдельных народов и республик».

Митинг во время январских событий в Вильнюсе (13–16 января 1991 года)

Как бы там ни было, ясно одно: Кремль Бурокявичюса кинул. А он, между прочим, не сдался, боролся до последнего и в итоге угодил в тюрьму, где, кстати, встретил свое 70-летие. Спрашивается, за что пострадал этот честный, порядочный, верный советскому руководству человек? За свою верность?

До сих пор не установлено, кто же отдавал приказ о штурме телецентра. Горбачев все эти годы отрицал свою причастность к принятию решения по данному вопросу. Оппоненты ему не верят: разве такое могло произойти без ведома главнокомандующего Вооруженными силами страны?

Вышедший в январе 2006 года из вильнюсский тюрьмы после многих лет заключения Бурокявичюс заявил, что он не мог взять на себя ответственность за подобное мероприятие. «Применение вооруженных сил в местах скопления людей приводит к жертвам, – сказал он. – Не учесть этого было ошибкой Горбачева».

По прошествии времени возник вопрос: а имело ли смысл брать штурмом вильнюсскую телебашню? В литовском городе Каунасе была другая передающая антенна. Да и сама ситуация выглядела нелепой: государство захватывало объект, который ему и так принадлежал.