– Камень.

– Да, теперь убедился я в тебе и в Баале…– подавленно вымолвил колдун. – Когда боги смеются, все живое погибает. Камень ты найдешь впаянным в дно жертвенного котла.

– Так-то лучше!

– Да, кстати, – бросает Тор уже через плечо, – тебе ведомо, что Баал также есть одно из имен его противника – демиурга Таноса? По большому счету он един во всех воплощениях.

Колдун лишь что-то неразборчиво промычал. И Тор обернулся достаточно быстро, чтобы срубить тому голову. Какое-то время, обезглавленное тело, пошатываясь, размахивало, по-видимому, скрываемым раннее в складках одежды кинжалом, затем опустилось на колени, жуткий гротеск, как если бы труп присягал на верность своему убийце. Тор посторонился и тело, наконец, с глухим шлепком успокоилось на земле.

– Вот видишь, как нехорошо предавать? – спрашивает Тор у отрубленной головы, держа последнюю за волосы. Внезапно та открывает глаза и молвит:

– Истинно твое пророчество, о Баал!

С губ колдуна срываются хлопья кровавой пены, однако голос, затухающий, тем не менее, уверен и силен:

Первым шакал в дыму прибежит,

Берегитесь, о, дети Баала!

Первый заметивший – будет убит,

Погибель на род Баала!

Вот Враг стоит на вершине холма,

Мертвой голове внимая. Обрубок руки,

Но другой – смертью он всех одаряет!

То наступил судный час-

Возрыдайте ж, о, дети Баала!

Вас за грехи он решил погубить-

Мало ему крови, ох мало!

В следующее мгновение лицо покойника стремительно набухло, глаза вылезли из орбит и упали на землю, и копошащийся клубок белесых червей исторгнут наружу, осыпав Тора. Тор поспешно отбросил голову, в местах, где черви соприкоснулись с кожей остаются саднящие ранки.

Коснувшись земли, клубок распадается, черви ползут, складываясь в оскорбительную надпись. Прочитав, Тор излишне тщательно раздавливает живые иероглифы. Затем он уходит, а изуродованный губы колдуна продолжают беззвучно шептать продолжение пророчества, которое навсегда останется сокрытым.

Тор проходит от шатра к шатру, заходит он и в дома селян побогаче, выложенные из смеси глины с соломой, не обращая внимания на слезы, угрозы, равно как откупные дары, забирает то, что приглянулось, ибо велика нужда, затмившая даже голос камня, а подлинным богатством в степи является пища, но не рукотворные безделушки, и меч всякий раз обагряется, встречая хоть малейшее сопротивление.

И покинули тогда все убоявшиеся родные очаги, благоразумно спасая жизни свои, а те, немногие оставшиеся, вооружившись, встретили захватчика на рыночной площади, отчаянно помышляя дать отпор. Их было пятнадцать человек, только девятерых облачали наспех застегнутые доспехи воинов.

Мрачные, полные решимости сражаться до конца, они нестройно нападают на Тора, потрясая оружием. Чтобы погибнуть. Ибо восстановились силы его. Двоих же, запоздало пытавшихся спастись, постигнет та же участь: почуяв близкую погоню, один обернется, чтобы грудью принять разящее лезвие, другой мог бы поспорить в скорости с ветром, он примет смерть легко и внезапно от настигнувшего его копья, уж почитая себя в безопасности.

Развернувшись, Тор бредет обратно; с радостью отдавшись битве, он не заметил, как вышел из подчинения Кукловода и действовал самостоятельно. К нему приходит кошмарное осознание того, что в скором будущем он неизбежно сольется с ним, вернее, и вовсе погрузиться в пучину психоза и начнет отожествлять себя с этой злобной человеконенавистнической волей. «Ну и пропади все пропадом», – думает он, – «чему быть, того не миновать!». Вскоре его догоняет Нордрон.

На труп убитого садиться ворон в странном головном уборе. В фигуре уходящего к выгоревшему горизонту ему видится нечто большее. Может всадник на рыжем коне?