Из тучи дыма стрелой вылетел Нордрон и, приняв обычный образ, разместился на предложенной руке. Когда зловонные испарения понемногу развеялись, перед Тором предстало застывающее озеро шлака, в которое медленно погружались обугленные останки досок и костей.

* * *

Оставив эшафот позади, Тор вынужден идти наугад. Изредка ему попадаются мелкие насекомые, раз он вспугнул вялую ящерицу, нехотя убравшуюся в нору, от горизонта до горизонта степь вымерла и Тор кажется единственным живым существом.

На самом деле все зависит от восприятия; и не однажды степь пыталась забрать его себе. Его сознание затуманилось, тогда со всех сторон подступали призрачные колдовские огни, зовущие иль обещающие; вглядываясь в кружащие хороводом языки пламени, он различал перекошенные злобой лица, губы источающие яд злословия и чародейские заклятия, подернутые дымкой забвения людей, неописуемых тварей, другие места и события. Пробудившись от тяжелого забытья, он обычно не мог вспомнить им и ему сказанного, диалоги, которые он вел со своим прошлым, тот груз, что лежал в подсознании мог лишить рассудка, поэтому держался под замком. Но где эта тонкая грань между абсолютной нормальностью и нет? Это всего лишь точка зрения и устоявшееся мнение, то – тень меняющее свои очертания в зависимости от освещения предмета. Ему начинало казаться, что он обречен проживать одну и ту же жизнь, один и тот же круговорот действий, жизнь, замкнутую в кольцо, помещенную в мертвую глыбу мира, который никогда и не был живым, оживающий лишь с его, Тора, появлением и распадающийся, застывая некими первородными формами с его же уходом; что только его присутствие формирует реальность. Но кто – он? Тор знал свое имя, но не помнил давших его, он вспоминал о будущем равно как о прошлом, там он постоянно лишал жизни, и убивали его, он, наконец, существовал, но что это за существование в грезах и грезы о существовании? Однако ж еще существовала еще пока недоступная пониманию чужеродная воля – Кукловод, но тот был не от мира сего, может дьявол, может, не было его вовсе, а это пробуждалась подлинная сущность Тора? Слишком много предложений, и неизвестна истина.

Вот так однажды Тор обнаружил, пробудившись, что спящим следовал за колдовским огнем, который тут же пропал подобно наваждению. После того происшествия он старался идти, уже не отдыхая, до изнеможения, пока не валился, моментально погружаясь в омут беспамятства. И степь в отчаянье выла тысячами глоток невидимых обитателей не в силах заставить измученное тело двигаться.

С каждым переходом Нордрон обнаружил растущее беспокойство. Когда же он стал жалобно пища, тихонько покусывать за плечо, Тор понят, что змей голоден. Он позволил Нордрону прокусить засохшую корку на обрубке, и змей, урча, насыщался, а после снова зализывал рану. После второй такой кормежки Тор вновь увидел шакалов.

Стая гнала вопящего от ужаса человека, пробежавшего достаточно близко, чтобы Тор разглядел лицо безумца, жалкие лохмотья, сбитые в кровь босые ноги. Он содрогнулся, предвидя такое скорое развитие событий и для себя. В сердцах Тор метнул им вслед дротик, но промахнулся. Один шакал, приотстав, отделился от своры и незамедлительно подхватил воткнувшееся в землю оружие.

Утомленному Тору остается лишь бессильно ругаться пока шакал, издеваясь, носиться кругами, зажав в зубах дротик, чутко пресекая любые попытки Тора приблизиться.

Однако вскоре Нордрону надоела эта забава: шакал изумлено взвизгивает, обнаружив в зубах рассерженную змею. Теперь шакал больше не потешается – отчаянно скуля, он катается по земле, стараясь скинуть вцепившуюся в горло змею. Лишь насытившись, змей отпускает шакала.