Юный лорд рассказывал о великолепных залах, в которых на паркете из черного дуба танцевал весь высший свет Королевства. О сияющих платьях дворянок, о галантности кавалеров, о том, как степенно и мудро выглядел наш король. Мне уже тогда казалось, что он привирает, слишком уж красочными были его описания. Порой он начинал нести такую чушь, что я ловила его на вранье, совсем как в тот раз, когда он сказал, что придворный фокусник выпустил прямо в бальном зале настоящего феникса. Но даже будучи уличенным во лжи, Принц не переставал рассказывать мне о прелестях придворной жизни. Правда, все его истории заканчивались одинаково: красота дворца Ярвелла – ничто по сравнению с нашим замком, поэтому какие бы чудеса ни творились в столице, он всегда рад возвращению домой, ко мне. Мое крохотное сердечко трепетало, а Принц еще пару дней с помощью служанок и дворовых людей разыгрывал приемы и балы. Сам он притворялся королем, я играла королеву – и это прощалось мне хотя бы потому, что все знали, что ее величество давно покинула столицу. Наши друзья – подмастерья и конюшие – изображали придворную аристократию. «Как ваши дела, милорд Конский навоз?» – «Превосходно, я только что купил десять кораблей симмского шелка, кардинал Протопи-камин!» Сейчас, гуляя коридорами настоящего столичного замка, я будто снова слышала голоса друзей моего детства. Принцу хватало пары таких «балов», и спустя некоторое время его интерес к столице угасал. Он снова с головой уходил в обычные наши забавы.

На юношеские балы мой Принц уже не попал. Старик-король слег и умер. Война вспыхнула подобно ужасающему костру, в одночасье поглотив все на своем пути: родственные связи, обязательства, клятвы верности многочисленных родственников монарха. Пламя раздора пылало не один год и не одно десятилетие, и теперь на его пепелище осталась лишь острая на язык старушка с трубкой, которая семенила передо мной, то и дело припадая на одну ногу.

И больше ничего. Где прежнее великолепие, где гобелены, повествующие об истории нашего Королевства, где королевские гвардейцы в багряных мундирах и с напомаженными усами? Вокруг царило то же запустение, что и в Белой башне Лисьего чертога. Пыль клубами вилась в солнечном свете, который просачивался сквозь разбитые витражные окна. Наверное, когда-то давно рисунок на них изображал райские цветы или неведомые страны. Выбитые стекла лежали тут же, под ногами, и звонко хрустели под подошвами моих сапог. Красные, синие, фиолетовые и ярко-оранжевые осколки усеивали коридор, словно диковинные опавшие листья. В углах, куда не проникал свет, таились, как в солдаты в засаде, груды мусора – то ли убранные туда кем-то не слишком опрятным, то ли образовавшимися сами собой, из ничего.

Но даже этот грязный и неухоженный замок будил и выталкивал на поверхность сознания все мои сокровенные воспоминания. Я словно видела их: мальчика и девочку, что бегут к огромной ясеневой двери по грубым камням. Дети смеялись. Я скривилась.

– Тут сейчас немного грязно, – извиняющимся тоном произнес Атос, который шел немного позади. – Но вот увидишь, мы приведем это место в порядок – и замок вновь засияет во всем своем величии. Он будет дарить людям ту же веру в светлое будущее, что и прежде.

– В замках не живет вера. Тут обитают лишь интриги и предательства. Вера – сущность свободолюбивая, она может жить только под открытым небом, тебе ли не знать, – сказала я так тихо, что крайниец почти наверняка не услышал.

Неужели всюду, куда бы я ни пришла, меня ждали одни обломки? Заброшенная Белая башня, руины святилища в Волчьем саду, теперь вот замок Ярвелла. На душе стало тревожно, ведь Мама-Ока предсказала в моем будущем массу пугающих вещей. Что, если тьма, которая ожидала меня впереди, не исчерпала себя в Сиазовой лощине? И все эти развалины – предзнаменование грядущего? Бр-р, кажется, я становилась не просто старой занудой, а суеверной и мнительной бабкой. Не успела порадоваться встрече с давно потерянным другом, а уже выискиваю новые дурные предзнаменования.