Не подумай, что я жалуюсь: у меня было счастливое детство, и родители меня очень любили. Да, папы подолгу не было дома, рейсы затягивались до полугода, но по возвращении домой он всегда радовал меня подарками из своих путешествий. Как в сказке про аленький цветочек, только вместо заморского растения мне доставались разнообразные сладости, мягкие игрушки и необычные сувениры. Особенно радовали разные «Баунти» и «Сникерсы», недоступные в то время большинству сограждан, – ребенку ведь приятно, когда у него есть что-то, чего нет у других детей. Благодаря папе я долгое время думала, что мой язык любви – подарки. Сложно думать иначе, не видя отца по полгода и получая массу подарков при встрече.

Шоколадные батончики не самый полезный десерт для растущего организма, сейчас я это понимаю, но тему питания мы затронем позже. Конечно, я очень радовалась сладким подаркам. Но чтобы эта радость не превращалась в визиты к доктору с «ой-ой, у меня болит животик», мама делала конфетные «заначки» по всему дому. Чувствуешь, к чему я веду?

– Маленькую Олю это не останавливало?

– Конечно нет!

Поиск конфетных тайников превратился в захватывающую игру. Шкафы, полки, антресоли, коробки из-под обуви – тайный поиск сокровищ я вела постоянно. Почему тайный? Как только мама узнавала, что шоколадный клад обнаружен, его местоположение менялось. Поэтому, найдя свое сокровище, я старалась не поддаваться пиратскому азарту и таскала конфеты по одной, чтобы пропажи в тайнике не были так очевидны. Запрет на бесконтрольное поедание сахара родители мне никак не аргументировали, поэтому моя охота за сокровищами и, как следствие, изменение их расположения никогда не прекращались.

Мой папа – невысокого роста, худощавый, добродушный. Он часто курил и всегда был душой и сердцем любой компании. Все жаждали его внимания, и маму это порой раздражало: кому понравится, что в доме всегда полно гостей, пользующихся радушием хозяина и ведущих себя по-свойски? Когда он приезжал из рейса и прогуливался с нами по городу, знакомые, завидев его с другого конца улицы, спешили ему навстречу, нарушая правила дорожного движения, только бы быстрее пожать ему руку и побеседовать. Папа никогда не оставался безучастным к просьбам и проблемам других, был отзывчивым и доверчивым человеком. Это порой выходило ему боком.

Мама рассказывала историю, как однажды папа ехал на поезде, только что получив зарплату. Особо не задумываясь, он оставил все деньги в куртке и отошел в тамбур покурить со своим новым знакомым, а вернувшись, купюр уже не обнаружил. Мама сильно на него ругалась, но что поделать? Вот такой он был простой рубаха-парень…

Отец любил нас с сестрой, сестру даже немного больше. Марина не была его родной дочерью – мама родила ее от первого мужа. Папины родители не уставали напоминать отцу, что любить приемную дочь нужно больше, чтобы она не чувствовала себя обделенной родительским вниманием. Уделять ей больше заботы, проводить с ней больше времени, ведь про родного ребенка ты и так никогда не забудешь, потому что он твой. Бабушка с дедом были очень мудрыми людьми. Впрочем, какого-то дефицита отцовского внимания я не испытывала. Наоборот, я считаю, что радушие и доброжелательность я переняла как раз от папы, впитала ее в детстве как губка и сделала частью своего характера.

Мама работала бухгалтером, и, глядя на нее, я думала: когда вырасту, буду заниматься чем угодно, но только не этой профессией! Она постоянно была занята своей работой, и на нас у нее совсем не хватало времени. Конечно, она нас тоже очень любила, хоть и была более строгой, чем отец. Двое детей на руках, много работы, муж постоянно в рейсах – хочешь не хочешь, приходилось проявлять характер, чтобы удержать все на плаву. Сложно уследить за детьми в одиночку, родственников, которые помогли бы, в городе нет, а оплачивать услуги няни не позволяет семейный бюджет. Поэтому мамину строгость я считаю оправданной и даже необходимой, а ее умению совмещать ежовые рукавицы с теплыми и нежными объятиями удивляюсь по сей день.