Короче, в тот день мы скоропостижно закончили рабочий день в 4 часа и устроили бурное празднование в ближайшем ресторанчике, так что получился спонтанный корпоратив.

Гудели громко, поздравляли еще громче. Ближе к концу вечера народ уже успел разбиться на парочки, кому-то сегодня повезет, например, Костяну, вон он с довольной хмельной улыбкой сидит и хитро смотрит на новенькую из бухгалтерии…

Вдруг у меня зазвонил телефон, и что-то подсказало мне, что не просто так зазвонил. Приятная мелодия Шона Кингстона извещала, что номер не значится в телефонной книжке, а может просто не распознан, бывает. Я достал трубку, сдвинул панель, так и есть, номер незнакомый, нажал на кнопку ответа.

– Алло.

– Алло, это я, узнаешь? – так, голос женский, дрожит. Кажется, я уже слышал этот голос, точно, слышал. И ждал звонка. Вернее, я уже и не надеялся, что она позвонит, но раз уж позвонила.

– Наташа? – мой голос предельно сух и вежлив. – Какими судьбами?

– А ты сейчас где? – немного невпопад спросила она, видимо, не ожидала такого тона. – я приехала час назад, вот, решила позвонить.

– Зачем?

Кажется, она растерялась, молчала почти минуту. Я уже думал, что сейчас положит трубку и на этом все закончится.

– Я… может встретимся?

– Зачем?

– Ну, я хочу с тобой поговорить, понимаешь, не по телефону.

Извини, Наташа, я знаю, о чем ты хочешь со мной поговорить, но я дал себе слово, а потому:

– О чем поговорить? Скажи сейчас, я буду занят в ближайшее время, – говорю это спокойно, невзирая на то, что фоном играет довольно-таки громкая музыка, которая явно не подразумевает моей чрезмерной деловой занятости. Она это понимает тоже и говорит то, чего я ждал.

– Я… я приехала… ну, чтобы… я приехала к тебе, – она, наконец решается, – я много думала и… и поняла, что мне нужно к тебе. А ты… ты не хочешь меня видеть?

– Да, не хочу. – мой голос не дрогнул, хотя тело непроизвольно напряглось.

– Тогда… тогда, знаешь что, я хочу сказать… я была неправа тогда, прости, если сможешь. Я… мне некуда возвращаться, я много ошибок наделала. Мне… я люблю тебя.

На какое-то мгновение мне послышался шум ветра… но я промолчал. Я слышал ее дыхание, я чувствовал, что она сейчас беззвучно плачет. Одна. Красивая, наделавшая кучу ошибок и вдруг оказавшаяся никому не нужной. Куда ей теперь? Только в один конец…

Я нажимаю отбой.

Вот скажите, вы принципиальный человек? Вам важны ваши принципы? На что вы готовы, из принципа? Знаете, мне лично кажется, что я глупый человек с глупыми принципами. Настолько глуп, что стою сейчас на краю крыши и думаю, а стоит ли какой-то там принцип чьей-то жизни? Стою уже почти час. Почему?

Ну, историю вы уже знаете, она звонила два часа назад, я не знаю, где она и что с ней. Но чувствую, что ей еще можно помочь. Почему же стою здесь? Потому что однажды дал себе слово отомстить. Отомстить. Вернуть свое унижение, заставить почувствовать ее тоже, что было со мной.

А теперь я понял, что слишком увлекся своей местью. Я перегнул. Я знаю.

Почему я на краю?

Потому что… потому… понимаете, в чем штука. Я несмотря на все свои принципы и твердо принятое решение. Несмотря ни на что, я… я люблю ее. И потому сейчас я на краю. И потому думаю. Уже целый час, целую вечность. И знаете, кажется, я понял.

Я могу все исправить.

Я делаю шаг. Назад.

Я еще могу успеть.

И я успею.

Михаил совершенно обленился. Причём он ленился не по старинке, а по какой-то совершенно сюрреалистической методике (слово не очень уместное, но единственно верное в конкретном случае). Он ленился автоматически. Кругом все жили как обычно, и только он, Михаил, ленился жить.