Всё заволакивает темнота, место, лишённое света, по умолчанию причисляется к миру, лишённому жизни. Тут не могут обитать люди, не должны. Вероятно, всё давно брошено, строители туннеля разбежались. Нет ни единого намёка на электрические сети, ни намёка на следы человеческого быта. Вокруг одна старость.

Двум душам, заблудшим в колодец, помогают справляться с мраком лишь фонарики в руках. Их, правда, тоже мало. Два ярких круглых пятна бегают по стенам, помимо сплошная темнота. Очень тревожно. А как страшно, когда на пути неожиданно встречаются колонны или покрытые орнаментом периллы лестниц, свет попадает в углублении, оживляет пугающие тени. Столько раз приходится вздрагивать, ахать, лёгонько вскрикивать.

Брат молчит, не ноет и уже хорошо. Только сильнее прижимается, порой слишком старается, от этих проявлений иногда самой девочке тяжело идти, сковывает ей движения. Была бы на ней длинная юбка, наверняка залез бы и под неё, прятался как под железным куполом. Пока ему приходится довольствоваться рукавом её кофты. В самые пугающие моменты глубоко вздохнёт, а то и вовсе закроет глаза. Фонарик в его руках довольно бесполезен, в основном в холостую бьёт в пол. Для него чем меньше видит, тем легче сохранять спокойствие.

Ну, девочка рада послушности. Чтобы осматриваться и порой пугаться тени собственного тела, ей хватает своего излучателя света. Ей тоже нелегко, но уйти без найденных ответов так просто не может. Стоит поддаться слабости и уже в эту ночь придут голоса, которые будут обвинять в трусливом бегстве, они же будут вновь и вновь заставлять вернуться. Лучше доделать до конца.

И вот ещё это… вниз уводит совсем что-то невразумительное. Ступени неожиданно пошли по кругу, а их уклон стал весьма крутым. Непонятная конструкция закручивается в спираль, и чем ниже та уходит, тем меньше поперечный диаметр вырытого спуска. Больше похоже на провал в грунте, нежели хитрую придумку. Свет фонарика не достигает конца, и там остаётся неизведанная темнота. Девочка, конечно, могла бы попробовать осилить крутой склон. Ну так чисто теоретически. Правда, едва стоит представить картину, как она своими неумелыми ручками карабкается по мягкой глине, спускается в тёмную мглу, так сразу ноги подкашиваются. Да и что там искать кроме земли и песка? Черви, и те так низко не забираются.

– Мы ведь не полезем в ад? – так устало пробормотал мальчик.

Девочка только встретилась с ним взглядом, покачала головой. На сей миг их мысли отчасти совпали.

Поднялись на этаж выше.

– И ещё стены… мне казалось, что они двигались. Предметы перемещались сами собой. Живые тени, чувство преследования. Неважно.

Совсем немного следов быта. И каждый из них какой-то неправильный. Зачем нужно вешать рамы без картин, ставить вазы кверху дном? И подавляющее количество предметов мебели, например, как эти комоды вместе с тумбами, расставлены по схожим соображениям. Ножки в потолок. Чудно́е направление в моде вывелось у подземных обитателей. Никак отсутствие солнечного света негативно влияет на мозги, понемногу серое вещество вытекает. По-прежнему нет ни единого источника света, ничто не ждёт своих постояльцев. Поприще для всевозможных деяний скрыто глубоким незыблемым мраком.

– Уфф… – девочка плюхнулась в пышное красное кресло. Раскинула руки, раздвинула ноги, откинула голову, закрыла глаза. Нельзя же так себя непосредственно вести в месте тайн. Она словно не ощущает гнетущее воздействие пустоты, выглядит весьма расслабленно. Вызывающе глупо.

Снова открыла глаза и подняла голову. Само кресло столь яркое на фоне серого окружения, мимо него так просто не пройти. А как притягательно желание опробовать мягкость и податливость подушек. Они такие объёмные, воздушные. Единственное, вызывающий алый цвет несколько нагнетает напряжение в комнате. Ровно тот же оттенок багрового будет дано увидеть в свежих ранах.