Конечно, сказать, что Иван Изназаретов был ангелом во плоти, значило бы покривить душой перед нашими читателями. А это в высшей степени было бы несправедливо по отношению к другим героям нашего романа. Поэтому мы постараемся быть максимально объективными и беспристрастными.

Ваня, конечно же, знает вкус пива и сигарет. Он также знает, что от водочки на следующий день болит голова и дурно пахнет изо рта. С этими вкусовыми прелестями Иван познакомился еще на первом курсе университета, живя в общежитии. Со стыдом и смехом он всегда вспоминал свой первый сексуальный опыт, когда, находясь в жарких объятиях подруги, он вместо ответного поцелуя громко икнул и обдал лицо и грудь партнерши рвотными массами. Потом отполз на чистую сторону кровати и захрапел сном праведника, свернувшись калачиком, то ли от холода – все-таки человек был голый, – то ли сработал внутриутробный инстинкт самосохранения (подсознательно он приготовился к тому, что его после всего, что он сделал и не сделал, будут бить по лицу, печени и гениталиям). Но бить его никто не бил и бить не собирался. Подружка просто сфотографировала его на мобильный телефон в скотско-обнаженном виде и, шантажируя распространением фотографий на факультете, сбила с плейбоя-импотента сто долларов, а затем удалила его из памяти мобильника, и, наверное, своей тоже. Но стадию взросления прошел не только Иван. Все коллеги-студенты, так же как и Ваня, почувствовав запах самостоятельной взрослой жизни, почему-то решили, что «взрослость» – это прежде всего бесконтрольное потребление спиртного и сигарет и сплошное прелюбодеяние. Кто-то быстро переболел этой «юношеской болезнью», как, например, Иван, а кто-то всю жизнь так и мается в поисках призрачного кайфа, не получив достаточно в молодости.

Через некоторое время Ваня заметил, что на следующий день после попоек и гулянок у него теряется интерес не только к научным занятиям, так как элементарно болела голова, бурлило в животе, а на душе, как принято говорить, «кошки скребут», но вдобавок ко всему по телу разливались какие-то неосознанные страхи и тревоги. Сердце же при этом билось, как птица в клетке. Хотелось только одного – лечь, закрыть глаза и никого не слышать и не видеть. Постепенно терялся интерес не только к научным занятиям, но и к жизни вообще.

Может быть, такое депрессивное состояние Ивана можно отнести к впечатлительности его натуры, к тонкой организации его интеллектуальной материи (мозга), которая противилась атаке молекул сивушных масел некачественного спирта и сигаретного никотина.

Так или иначе, но Ваня переболел этой дурной болезнью и дал себе обет: к спиртному и сигаретам не прикасаться. Психика Ивана постепенно пришла в равновесие, голова просветлела, в глазах появились искорки, а в движениях – бодрость и уверенность в себе.

Все в Иване говорило о том, что он вернулся на круги своя – вновь стал таким, каким его создала природа (за что он всегда был бесконечно благодарен своим родителям, которых он отождествлял с земными сущностями: мать – земля, отец – небо; мама и папа – вода и огонь): любознательным и даже любопытным, правдивым и даже простаковатым, открытым и даже чересчур.

Вот в таком состоянии духа Иван и прогуливался по своему небольшому, но родному районному городку с населением не более ста тысяч человек. Выйдя на главную улицу города, залитую рекламными огнями, Иван обратил внимание на изобилие различных маленьких кафе и больших ресторанов, аптек и частных магазинов, похоронных бюро, адвокатских и риелторских контор, нотариальных заведений.