Без ложной скромности должен отметить, что справился с задачей если не на «отлично», то уж точно на «хорошо». Света получила удовольствие, что выразилось в непроизвольных выкриках и движениях. И с былой «скорострельностью» удалось побороться с первого раза. Правда, позу несколько раз сменить не удалось: партнерша инициативу не проявляла, а я слишком настаивать на том, чтобы второй и третий подход выполнять в новом положении, не стал.

Но чуть позже полуночи, когда мы уже слегка угомонились и я валялся в блаженной неге, прижавшись к мягкому, теплому и податливому телу, за окном вдруг раздался странный звук: как будто собачонка попыталась подать сигнал, и вдруг заткнулась. Переключившись на повышенное звуковое восприятие, расслышал две пары мягких шагов. А затем половицы в холе заскрипели под значительным весом.

Насторожившись, продолжил слушать. Затем осторожно снял с себя руку партнерши, слез с койки, тщательно укрыв подругу простынкой. Оглянулся по сторонам, в поисках того, что может сойти за оружие. Обнаружил только пару мирно стоящих в закутке костылей, которые доктор приволок в первый день, когда я только начал подниматься с койки. Не новых, дюралевых, с поддержкой руки, а старинных, кондовых, деревянных, времен Джона Сильвера и Крымской войны. Прижался к стенке рядом с дверью, подняв над голов импровизированное оружие. Осторожные шаги в коридоре затихли напротив двери. Я замер, стараясь не дышать. Сердце колотилось в груди, как казалось, отдаваясь эхом в пустой палате. Дверь потихоньку открылась, без скрипа, и в отбрасываемом дежурным освещением коридора прямоугольнике появилась тень. Затем в палату высунулась рука, с фонариком. Острый луч скользнул по полу, наткнувшись на койку и осветив сжавшуюся под простынкой фигуру. Обладатель руки сделал шаг вперед, и в этот момент я изо всей силы опустил костыль на руку с фонариком. Фонарь выпал, загремев по полу. А злоумышленник (а кто еще ходит по ночам в темную палату?) перехватил травмированную руку второй, и зашипел от боли. А я, переключив скорость восприятия на максимум, обратным ходом костыля врезал деревяшкой противнику по лбу. Восприятие восприятием, но законы инерции никто не отменял. Костыль показался неподъемным, мышцы чуть не трескались, пока я пытался разогнать неподъемную деревяшку. Впечатление такое, что в руках вместо легкого костыля оказалась полноразмерная железнодорожная шпала. Раздался сухой треск, и противник в закрытым балаклавой лицом, не произнеся ни слова, вывалился в коридор, рухнув спиной на пол.

Продолжая сжимать оружие в руках, я выскочил в коридор в одежде Адама. Ноги сразу же заныли, пытаясь разогнать мен до скорости, соответствующей скорости восприятия. Двигался будто е в воздухе, а в какой-то густой и вязкой жидкости. Типа меда или дегтя. Увидев меня, второй нападающий (крепкий парень в похожей, закрывающей лицо, балаклаве) на секунду замер, и попытался направить с мою сторону какое-то оружие. Хотя делал он это очень медленно, но и я увернуться не успевал, став ужасно неповоротливым. И в этот момент рядом с ним открылась еще одна дверь, из которой выглянула застегивающая на ходу халат Валерия. Махнув рукой, верзила сбил девушку на пол. А я, подняв над собой костыль, бросился на преступника. Но в этот момент Лера внезапно ожила, и хитрым движением ног (кажется, этот прием называется «ножницы») подсекла противника одной ногой по голени, в второй ударила под колени сзади. И тот грохнулся мордой на пол. Лера моментально подскочила, отработанным движением завела его руку за спину и взяла на болевой прием.