В звуке есть что-то знакомое. Не сразу понимаю что. Потом меня озаряет: стук когтей. Какая-то увесистая тварь бегает по комнате, оскальзываясь когтями на скользких гладких полах.

Оглядываюсь по сторонам. В ванной комнате вооружиться можно разве что туалетным ёршиком или банкой жидкого мыла с дозатором. Глаз падает на блестящую сушилку для полотенец.

Отлично!

Выдираю её из стены и рывком открываю дверь, чтобы… совершенно охренеть от увиденного.

Я знал, что в комнате – не вчерашний кот. Тот весил не меньше полуцентнера, и для него звуки были слишком тихими. Но и тварь, что сейчас растопырила пальцы на полу, увидеть не ожидал. Хотя в душе даже шевельнулось что-то родное. Приятно отыскать в незнакомом мире нечто знакомое.

Передо мной стоит одна из оторванных мной рук Шанкры и явно таращится прямо мне в лицо.

Шанкра – бог войны, и длани у него… Накачанные, короче, такие длани. Но та, что стоит передо мной, не тянет даже на взрослую конечность. Так, нечто длиной в семьдесят сантиметров максимум. Та самая, одна из росших у божка на пузе. Как раз должна была дотягиваться до…

Пфу. Что за мысли в голову полезли. Не хочу я знать, что Шанкра делает своими руками!

– Цыпа-цыпа…

Делаю осторожный шаг к Шанкровой конечности. Мыслей в голове – миллион. Божки послали доделать начатое и придушить Ника в кроватке? Или я сам её украл? Дар экстрактора Высшему в печёнки!..

В принципе, могла и сама прицепиться. Не зря я, подыхая, чувствовал, как в душу впиваются костлявые пальцы.

Делаю ещё один шаг, и тварь резвым тараканом ныкается под кровать.

Я не идиот, да? Лезть мордой прямо в лапы… лапу.

– Иди сюда, не обижу. Цыпа?

Недоверчивое шебуршание в темноте под кроватью. Не спрашивайте, как я понял, что оно недоверчивое. Понял – и всё тут.

– Как ты вообще сюда попала?

Нет, всё же я идиот. Представляю, как выгляжу сейчас со стороны, пытаясь поговорить с… рукой. Даже для Никраса Борха, знакомого с божественными созданиями, перебор, что уж говорить о Никите Каменском. Я серьёзно жду ответа от божественной конечности?

В этот момент дверь в комнату со стуком распахивается, и в неё влетает давешний кабан. На прыщавой морде – желание убивать, в руках – узкий кожаный ремень. Похоже, за отбитый на лестнице спортзала зад мне будут мстить прямо сейчас.

– Су-ука! Ща я тебя! – брызжет слюной Толик, но сегодня явно не его день.

Быстро вскочить на ноги. Перехватить ошалевшего от такой моей наглости кабанчика за шкирку, стукнуть по шее в правильном месте – тут и Никита справится, силы не надо – и уложить в бессознанке мордой в пол. Потом тихо прикрыть дверь и подпереть ручку спинкой стула.

Хорошенько подёргав, убеждаюсь, что открыть теперь невозможно.

Шибздец, карапузы. Теперь вы сюда зайдёте, только снеся дверь с петель. Силёнок-то хватит?

Соображаю, что в суматохе полотенце с меня соскользнуло и я стою совершенно голый. Иду к шкафу и выбираю что-то очень похожее на одежду Матвея – с кучей карманов и будто в зеленовато-грязевых разводах. Не знаю почему, но у меня ощущение, будто именно таких тряпок мне не хватало всю прежнюю жизнь.

Одевшись и повернувшись к Толику, вижу интересную картину: двумя пальцами схватив парня за лодыжку, на остальных четырёх (да, их шесть) рука Шанкры пытается упереть тушу под кровать. Туша не прётся, несмотря на напряжённые мышцы руки, и в голове появляется картинка из памяти Ника «Бурлаки на Волге». Ржу в голос и всё же говорю:

– Брось гадость!

Перепрыгнув через кабана, хватаю наконец упрямую конечность. Она тут же притворяется дохлой и обвисает в руке тухлой крысой. Кстати, про тухлую я не зря, пахнет рука очень даже специфически. Хотя на месте бывшего сращения с телом бога – просто ровная такая молодая кожа.