Десятилетний Гэри вспотел от напряжения, обдумывая следующий ход. Он будет иметь решающее значение, а последствия могут быть ужасны. На карту было поставлено много жизней, и будущее королевства висело на волоске.

С другого конца стола дед прожигал его взглядом, в обычно непроницаемых стальных глазах мелькнул страх. Гэри никогда не обыгрывал дедушку в шахматы, но на этот раз был близок к победе… нужно только сделать еще один или два хороших хода[26].

«Ага! Дедушка не защитил ферзя», – подумал он. Без дальнейших раздумий Гэри улыбнулся и переместил белого коня на клетку, которую раньше занимал черный ферзь.

– На этот раз ты попался, дедуля! – воскликнул Гэри, угрожающе потирая руки.

Бёрдик-старший посмотрел на шахматную доску, а затем медленно поднял глаза на Гэри. В них больше не было страха. Морщинистое лицо растянулось в улыбке чеширского кота. Гэри понял, что его песенка спета.

– Шах и мат! – как ни в чем не бывало объявил дед, делая ход конем.

Гэри настолько увлекся атакой, что совершенно забыл об обороне. Он позволил королю попасть в ловушку!

– Не переживай, Гэри, однажды ты меня обыграешь, – заверил его дедушка.

Хмурый Гэри медленно встал и убрал шахматы с большого письменного стола в гостиной. Там нельзя было оставлять ничего, кроме толстого «Полного толкового словаря Вебстера» 1890 года, с помощью которого Гэри расширял свой и без того обширный, и даже немного устаревший, словарный запас.

По правде говоря, Гэри не принял поражение слишком близко к сердцу. В свои десять он был лишь новичком-любителем, так как играл в шахматы только с шести лет, а в карты (а именно в пинакл) – с пяти[27]. Совсем недавно его внимание привлекли такие настольные игры, как Clue, – в них было место для полета фантазии, это казалось необычным и новым. Гэри нравилось играть за полковника Мастарда, но больше всего он любил быть главным персонажем игры, рассказывающим свою историю от первого лица. Дедушка Бёрдик был выдающимся шахматистом и в учебных целях часто позволял Гэри переделывать ходы. Хотя в Гэри жил дух соперничества, что он и доказал в тот день, больше всего ему нравилась сама игра и время, проведенное с дедушкой. Он для виду нахмурился, чтобы привлечь внимание и, возможно, получить утешительное мороженое.

К 1948 году жизнь Гэри в основном вращалась вокруг активных, но простых компанейских игр. В доме почти всегда был кто-то, желающий сыграть партию в карты, шахматы или другие настольные игры. Конечно, как и всем детям, ему приходилось делать неприятные перерывы на учебу, которые отвлекали от важных вещей. И хотя Гэри терпимо относился к таким предметам, как история, школа была не для него. Позже он выскажется об этом довольно резко: «Я ненавидел школу, я терпеть не мог дисциплину»[28].

Близилось время обеда, начали спускаться вечерние сумерки. Мать вошла через заднюю дверь из сада, тут же раздался рев отцовского седана Nash Ambassador 1939 года, въезжающего в гараж. Это время суток было волнующим для юного Гэри, поскольку у отца, казалось, всегда припасена пара хороших историй в рукаве, хотя он также мог «просто взять и сходу что-то придумать»[29]. Долгие часы, которые Эрнест проводил в дороге, сделали его знатным выдумщиком. После переезда в Лейк-Дженива он продолжил продавать костюмы в Rothschild & Co в Чикаго и дважды в день совершал полуторачасовые поездки на работу, чаще на поезде, но иногда брал машину. Гэри подозревал, что папе нравилось проводить время наедине с собой, но при этом он всегда казался счастливым, когда был дома.

Гэри выбежал в гараж, чтобы поприветствовать отца, тот уже шел нетвердым шагом по садовой дорожке. Эрнест Гайгэкс в молодости стал жертвой несчастного случая, из-за которого одна нога у него стала короче другой