– Мне надо на свежий воздух! Душно у вас здесь, ребята! – Девушка решительно поднялась на ноги. Воскресшая надежда дала ей силы, прав был писатель, выход есть.

– Помочиться хошь? – нервно сглотнул Грек. – Вона ведро! – Он толкнул носком сапога жестяной таз.

– Спасибо. Я лучше прогуляюсь.

– Дюже опасно… – неопределенно промычал Тихон.

– Почему опасно?

– Псы кругом. Рыщут ноне каждого, кого гунн укажут. Молвят, мол, кошарка скрывается неподалеку. Трояны ищут беглых кошаров.

– Это я уже поняла.

Она направилась к низкой дверце, темным проемом зияющей в конце мрачного подвала.

– Инде схватят тебя, чумичка! – тоскливо проговорил вслед Грек. – Схватят, пытать станут. А так подролимся напоследок!

Ей наперерез выскочил Булат, и еще один темный, с обнаженным мускулистым торсом, маячил в нише. В руке человека сверкнуло лезвие.

– Стой, шалава!

Затуманенные дурью глаза человека не предвещали ничего хорошего. Вдоль стены стояли низкие скамьи и стол, будто притороченные к полу. Там азартно резались в карты несколько мужчин. Двое поднялись и, крадучись, как голодные волки, придвинулись к выходу. Итого четверо. Все парни крепкие, раздетому хоть сейчас на конкурс культуристов. Где он так раскачался без сывороточного протеина и анаболиков, неизвестно. Булат радостно скалился, как шакал.

– Хошь со всеми дролься, шалава, хошь по очереди! Будешь ласковой – помилую! Будешь только со мной! Волчье слово! – Он раскачивался с носков на пятки. Фигурка скорпиона болталась на шнурке, над татуировкой черепа было каллиграфически выведено «Волчья честь». Широкая улыбка до ушей. Ему весело, скотине!

Тихо причитал в своем углу Грек. Прозевал свое счастье, бедолага! Не успел подролиться с чумичкой, теперь занимайся автоэротикой, молодец!

Все трусы разделяются на два типа. Одни пугаются теней в мрачной комнате, но в минуты настоящей опасности мобилизуются. Другие сравнительно легко справляются обыденными страхами, но перед лицом серьезной беды пасуют. Настало время узнать, к какому из двух типов относитесь вы, госпожа Родченко! Даша отступила к стене, мысленно просчитывая ситуацию. Допустим, ей повезет. Культуриста она вырубит. И это при том раскладе, коли обитатели питерского притона не владеют приемами единоборств. Согласно историческим сводкам, не должны. История не в счет! Идти на страх, как вепрь! Вот и первый экзамен, госпожа Родченко! Это вас не жирному швейцару пальцы ломать!

– Волчье слово! – хохотнул Булат.

– Могу предложить то же самое, что и Греку. – Вспышка ярости затмила благоразумие. – Шкуру погоняй!

– Твоя воля! Барсук, не калечь шалаву! – Он подмигнул культуристу.

Здоровяк двигался быстро, бесшумно, как кошка. Двое его товарищей остановились, предвкушая сцену жестокой расправы с непокорной девицей. Остальные обитатели подземелья не проявляли особого интереса к разворачивающейся драме. Хныкал младенец, мамаша, отчаянно бранясь, шлепнула ребенка. На огне клокотало пахучее варево, до рези в глазах воняло рыбой, одни спали, другие резались в карты. На сложенном в углу тряпье парочка самозабвенно дролилась, не обращая внимания на зрителей. Неподалеку ждали своей очереди двое мужчин. Угрюмых и небритых. Обитатели ночлежки относились к сексу, как хиппи. Подобные нравы преобладали в послереволюционной России. «Дорогу крылатому Эросу!» – вещала озабоченная лесбиянка Коллонтай. В результате каждый четвертый молодой революционер заболел сифилисом…

Размышления – худший враг поединка. Если ситуация выглядит по-настоящему опасной, работай на поражение. Бей первым, не дожидаясь нападения. Выжидание – признак трусости. Метод вепря. Нагнуть голову по-бычьи и бежать прямиком на разъяренных мужиков?!