— Не смей! — голос дрогнул.

— А то что? Госпожа экономка Лиззард… Или уже не просто экономка?

13. Глава 13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Если местные жители и удивлялись, увидев бегущую по улице плачущую женщину в изящном синем пальто, то никто ничего не предпринял, чтобы остановить.

А мне… Мне было все равно. Наверное, не стоило так бурно реагировать, надо было вспомнить, что Пашка — все-таки подросток и в этом возрасте хамство и свержение авторитетов — дело, в общем-то, нормальное и по возрасту положенное. Что дети вообще — и подростки в особенности — существа безжалостные и хорошо умеющие бить по самому больному… И это опять-таки норма. Но… было так обидно, так больно… Ведь, в моей одинокой жизни, мой сын был самым близким человеком.

Не осталось сил бороться, подстраиваться под обстоятельства, пытаться выкрутиться в тех хитросплетениях, что подготовила жизнь. Было больно. И осталась просто пустота.

Словно в насмешку над моей тоской на меня посматривали синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости Питера, по низкому небу, тяжелым облакам. Мой город был в отличие от этого мира настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким «специальным» голосом — и сын бы угомонился. А в этом мире. Где я прислуга. Как-то неожиданно для себя я проявила слабость…

Слезы текли и текли, и все никак не могли уняться. Я уже ругала себя — и чего я расквасилась? Что такого произошло?.. Но успокоиться никак не могла.

В себя я пришла нескоро. Поняла, что не знаю, где нахожусь. Какой-то сквер в окружении богатых домов с чугунными кружевными заборами.

— Вы оставили шляпку и перчатки в кофейне, — раздался рядом знакомый голос лорда Верда. Недовольный голос.

А мне было как-то все равно…

— Благодарю вас, — сказала я, не думая поворачиваться к нему или подниматься, как было положено мне, его экономке. — Только непонятно, откуда вы тут взялись…

— Пришел, — миролюбиво объявил милорд Верд. — Как только Джон появился в кофейне, то обнаружил, что вы пропали, а ваш умный сын растерялся и не знает, что делать. Потом пришел Рэм, узнал, что произошло, и дал в ухо Паулю. Бедный Джон был вынужден их разнимать. Потом мой камердинер связался со мной. Он был совсем в расстроенных чувствах и сообщил, что они вас потеряли и вы бегаете по незнакомому городу в слезах. Я выстроил портал, попал в Роттервик и отправился вас искать.

— А как вы меня нашли?

— Велика сложность, — рассмеялся он. — Вы же не исчезнувший наследник герцогства Рейм... Пара заклинаний — и готово.

Я испугалась, когда услышала его слова о наследнике Реймского герцогства. Потом оценила комизм ситуации, в Рэме, значит, этого самого наследника не опознали.

— Как-то вы чересчур расстроились. — Он сел рядом на скамейку и сунул мне в руки шляпку и перчатки.

— Действительно. А то не с чего, — проворчала я. Но надела шляпку, завязала ленты. Натянула перчатки.

— На такие взбрыки подрастающего поколения надо реагировать жестко — это безусловно. Но доводить себя до такого состояния… Не стоит.

— Обидно.

— Обидно. Наверное, от близких такого не ждешь — поэтому так больно… Поэтому, когда вырастаешь, становится так стыдно перед своими. Особенно перед мамой.

— Вы хотите сказать, что и вы?..

— Безусловно. Что ж я — подростком не был? — невесело усмехнулся милорд Верд. — А в моем случае, еще и официально признанным бастардом его величества. Можете себе представить, как ко мне относились сверстники, вдохновленные их родителями. Спуску я никому не давал. Дрался, дрался, дрался. На шпагах, на кулаках. Магически… Иногда меня накрывало — за что мне все это? Почему я не как все? Понятно, к отцу-императору претензий быть не могло. Поэтому я трепал нервы матери.