– Сколько тебе пришлось выпить?

– Бурдюк, – ухмыльнулся я. – Все равно мало, чтобы наврать тебе.

Повернувшись к черной воющей тьме, Диор затянулась сигариллой. Я видел, как напряжено ее тело, чувствовал тяжесть тьмы вокруг нее, тяжесть пути перед ней и крови внутри нее.

– Куда, черт возьми, нам следует податься, Габи? Мы же не можем просто взять и бросить этих детей.

– Насколько я понимаю, у нас есть два варианта.

– Я – одно сплошное ухо, говори.

Глубоко вздохнув, я вгляделся в рыдающую ночь. На севере я почувствовал тени Годсенда, а на юге – разоренные пустоши Оссвея. На востоке нас ждали горькие и мрачные тундры Нордлунда. Но на северо-западе я заметил его. Крошечный огонек во тьме.

– Первый вариант, – вздохнул я. – Мы все отправляемся в вотчину барона Леона в надежде обрести там убежище.

Диор приподняла бровь, выпуская дым.

– Так и не могу поверить, что твой дедушка – барон. Везет же некоторым: родился – и тебя тут же Ангел Фортуны в член поцеловал.

– Лашанс, как захочешь поменяться сапогами, просто свистни.

– Он еще жив?

– Насколько мне известно. – Я нахмурился, сгорбившись от холода. – Я никогда не разговаривал со старым придурком. Он вышвырнул из дома мою мама́, когда она забеременела мной. Но наши юные подопечные точно будут в безопасности в Доме Львов. Это город-крепость на побережье. С прочными стенами из известняка. С гарнизоном в тысячу человек. Проникнуть внутрь труднее, чем через пояс верности оссийской принцессы.

– Наверное, мне надо познакомиться с какой-нибудь оссийской принцессой, – хмыкнула Диор. – Перенять опыт.

– Их не так уж много осталось в эти ночи, судя по всему.

Тогда она кивнула, и улыбка исчезла с ее лица.

– А какой у нас второй вариант?

– Лаклан забирает детей, а мы вместе с Селин продолжаем путь к Найтстоуну.

– Думаешь, он расположен оказать тебе услугу? После вашего разговора? – Диор угрюмо глянула на меня. – Он такой красавчик, а ты почти разбил ему лицо.

Я нахмурился, вытирая кровь со своей щетины.

– Ничего, переживет, бывало и похуже.

– Думаю, ты задел его чувства.

– В моем списке приоритетов чувства Лаклана сейчас не на первом месте, Диор. Первое место занимает его клинок у твоего гребаного горла.

– Не думаю, что он бы так поступил. В смысле… не похож он на такого типа.

– А Хлоя похожа?

При этих словах лицо у нее вытянулось, она посмотрела себе под ноги и тяжело задышала.

– Я знаю, ты хочешь видеть в людях лучшее, – мягко сказал я. – Но в их вере нет никого страшнее спасенных грешников. Лаклан а Крэг свое детство провел в аду, Диор. И жизнь ему спасла именно моя рука, но смысл этой жизни придал Серебряный Орден. И хотя я люблю его как брата, но… когда он узнает, что я сделал в Сан-Мишоне…

– Ты имеешь в виду то, что сделал ради меня.

– И сделал бы снова. – Я сжал ее руку. – Еще тысячу раз сделаю, если понадобится.

Диор затянулась сигариллой и выдохнула серый дым в ужасный, нарастающий холод.

– Феба настойчиво уговаривает меня ехать в Высокогорье. Ее народец вскоре собирается на какой-то большой типа праздник под названием Зимний Собор. Предводителей… Ригган чего-то-там… Ольдсит? – Диор покачала головой, снова выдыхая дым. – В любом случае она говорит, что мне нужно с ними встретиться.

– Риган-Мор. Ольд-Сис. Старейшины на их языке. Воительница и Миротворица. В каждом клане Высокогорья есть парочка таких. Там у них, знаешь ли, вся власть коллективная.

– У них нет королей или императоров?

– Были когда-то. – Я пожал плечами. – Последней была воительница по имени Айлид Храбрая. Буревестница. Так ее называли. Она была закатной плясуньей, которая объединила всех горцев примерно сто лет назад. Привела армию в южный Оссвей. Завоевала почти полстраны.