Правитель Зарины был буквально одержим своей идеей, еще никогда в жизни им не овладевала страсть столь всепоглощающей силы. Империя для Амониса была желанна не менее, чем для бредущего по пустыне путника стакан прохладной воды.

И хоть место в Совете было всего лишь первым шагом к истинной цели Верховного зараса, его, не кривя душой, можно было назвать решающим.

Амониса ничего не пугало, и он ничем не гнушался. Он готов был пойти на все, на любую игру, какой бы грязной она ни оказалась. Понимая, что в Совете ему понадобятся союзники, Верховный зарас и его приближенные искали слабые места в самых сильных Гильдиях Империи. Зарасы следили, подкупали, подставляли членов Имперского Совета столь рьяно, что успех был попросту неизбежен…

А о таком приятном повороте, что младший принц окажется в тайной тесной дружбе с главами всех интересовавших Амониса Гильдий, Верховный зарас не мог даже и мечтать.

С облечением вздохнув, Амонис расставил ловушки и приготовился ждать…

**********************************************************************

Предвкушая грядущий успех, Амонис наблюдал с балкона своего кабинета за гуляющей в сопровождении фрейлин сестрой. Девушка прекрасно справлялась со своими страхами по поводу грядущей свадьбы: ее задорный звонкий смех эхом отражался от стен дворца.

– Господин, – у выхода на балкон, скрестив внизу руки, стоял Барий.

Правитель Зарины вопросительно посмотрел на помощника.

– Харды здесь, – шепотом произнес тот.

– Прекрасно, – не меняя позы, произнес Амонис, – веди их к сиреневой приемной, но не впускай, пока я не прикажу.

Барий, почтительно поклонившись, покинул кабинет.

Верховный зарас медленно выпрямился и, вдохнув полной грудью сладковатый утренний воздух, неторопливо пошел к выходу.

**********************************************************************

Амонис намеренно выбрал для встречи с хардами именно сиреневую приемную. Она была не самой большой во дворце, но присутствующие повсюду темно-сиреневые цвета и отделка из чистого массивного золота производили достаточно давящее и одновременно с этим поражающее своей роскошью впечатление на посетителей.

Подле напоминающего трон кресла с высокой спинкой, выполненного из чистого золота с вкраплениями крупных драгоценных камней, стоял широкий кованый и всегда открытый сундук, набитый золотом настолько, что невольно возникало ощущение, что сокровища вот-вот высыплются на устланный толстым черным, с золотой росписью, ковром пол.

Настоящие факелы, установленные в небольших нишах вдоль стен, добавляли общему виду еще больше угрюмости и, одновременно с этим, пафоса. Даже одежду Верховный зарас себе подобрал в черных и золотых тонах, чтобы усилить эффект.

Правитель Зарины сел в кресло-трон и, опершись о подлокотник, придал своему лицу задумчивое выражение.

Распахнулась высокая двустворчатая дверь, и в зал вошли двое высоких, широкоплечих и темноволосых мужчин. Они явно нервничали и не решались встретиться взглядом с Верховным зарасом.

Барий, стоящий у стены между своим господином и вновь прибывшими, четко выговаривая каждое слово, громко обратился к хардам:

– Назовите свои имена!

Один из них, выглядевший постарше и поздоровей, неловко улыбнувшись, представился:

– Я Севатис, а имя моего напарника, – мужчина указал рукой на спутника, – Томасис.

– Давно ли Томасис твой напарник?

– Более тридцати лет, – хард не понимал, по какой причине его заставили явиться на Зарину, и поэтому заметно нервничал.

– Знаете ли вы, харды, причину вашего визита? – продолжил Барий.

– Нет, господин, нам это не известно.

– А знаете ли, кто перед вами? – продолжил уточнять помощник Верховного зараса.