Россия – в гораздо большей степени Азия, нежели Европа. Это христианизированная Азия, это степное христианство. Россия – это то, что хлесткий Есенин однажды определил как «неостывшее кочевье».

От обитателей России зависит, как именно дать развитие своей культуре – внутри цивилизационных норм христианского мира или взять за образец мораль Азии.

Но нет и никогда не будет отдельной «русской морали», лежащей вне христианского нравственного закона. А если такой «русский мир» и появится, это будет нечто сродни Третьему Рейху.

Дисциплина «геополитика» приближает наступление русского третьего рейха, трактуя культурные особенности страны как залог ее особого цивилизационного пути. Помимо того, что это безграмотно в философском отношении, это чудовищно с точки зрения международного права: геополитика выращивает безнравственное опасное политическое животное.

Русские патриоты всегда обижались на выражение «эта страна» применимо к России; им казалось, что так может сказать сторонний наблюдатель, относящийся к Отечеству без должной сыновней преданности.

Но в тот момент, когда Россия отвергнет общие для стран христианского круга цивилизационные нормы, она именно и превратится в «эту страну», и с этим ничего не поделаешь.

Когда Чаадаев говорил о единственном факторе, связывающим нашу культуру с миром – о факторе географическом – он, увы, имел в виду простую вещь: нравственный урок из фактографической истории не извлекли, но стали заложниками географических преференций.

Именно этим географическим фактором и занимается наука геополитика. Словно в подтверждение мысли Чаадаева геополитика объявила географический фактор в истории Отечества главным. Какая горькая ирония, Петр Яковлевич!

В реальности не существует границ стран, совпадающих с территориями обитания этносов. Нет исторических территорий этносов, совпадающих с ареалами жизни народов, нет наций, вписанных в очерченные ареалы, и нет реальных людей, соответствующих регламентам этих границ, – все всегда сложнее; нет и не может быть совпадения всех этих факторов.

Подвижность и взаимные изменения всех этих обстоятельств и есть история людей. Но геополитика оперирует символическим, условным представлением о континентах, как если бы все в мире было константно и не менялось никогда.

Посмотрите на ужас Донбасса, где по воле «геополитиков» устроена резня, в которой аргументы «статуса языка» (а никто не запрещал русский язык) – это ложь российской пропаганды. Подменили живую реальность сотканной субкультурой, в которой горнорудное производство, объективно выпадающее из современной экономики, объявлено определяющим социальным фактором. В которой люмпенизированное население выдается за пролетариат, служение империи выдано за социализм, а бандитизм – за восстание.

Поглядите, как спровоцирован национализм – причем уже обоюдный, звериный – на основании мистического «геополитического» допущения.

Именно этот подход воплощает персонаж российской политической сцены, которого вы отметили в письме (тот самый Дугин). Именно на основе геополитического (антиисторического) взгляда на реальность и рождается реваншизм: нам по праву (праву чего?) принадлежит этот участок земли.

Реваншистская риторика в России уже не прячется; мы потерпели поражение в холодной войне, уступили колонии – теперь желаем получить свои территории назад!

Дугин способствовал внедрению в массы идеи агрессивной реваншистской геополитики – а теперь уже он защищает народные чаянья: ведь народ уже считает, что когда вернутся территории, жизнь людей наладится сама собой.

И говорится это вопреки реальности – в то время, когда край разрушен диверсионной войной. Нет никакого народного восстания – это оголтелая ложь. Есть бегство народа: сейчас количество беженцев достигло полумиллиона, в то время, как в так называемом ополчении сражается 20 тысяч, из которых половина – российские солдаты.