Рхеец опустил руку с гранатой на свою грудь, долго и странно смотрел вслед удаляющемуся контрактору.

Юрий оказался прав – звук взрыва остался незамечен, лишь вспышка за песчаной пеленой, яркая и быстрая.

Через пару километров модулятор радостно сообщил, что обнаружил пеленг сигнальной мачты рейтар. Гарин свернул по направлению луча и перешел на бег, оставляя за собой право никому не рассказывать о проявленной слабости.

Белоснежная санитарная «каракатица» с красным крестом на стреловидной спине легко преодолела силовой барьер и аккуратно положила на песок ящики, оставленные Гариным у капсулы. После чего, сложив широкие щупальца под животом, развернулась в воздухе и устремилась прочь, оставляя позади пыльный шлейф. Юрий проводил летающего робота взглядом, помог Глебовичу подключить очередной генератор. Через несколько минут над их головой раскрылся широкий силовой веер, потрескивая и вибрируя под порывами ветра.

Со стороны фронта раскатисто взревело, переросло в монотонный гул – звуки сражения тонули в плотном пологе бури. Там, на плато Рандеву, имперские десантники вгрызались в оборонительные укрепления рхейцев, выросшие вокруг громадного промышленного комплекса. Штурм проходил нервно, не по плану. Чертова буря глушила аппаратуру и влияла на электронные мозги роботов. Судя по сводкам, из-за непогоды некоторые челноки сели в стороне от заданных точек, с еще одним вовсе отсутствовала связь. Хорошо, хоть бойцы оперативного вмешательства сработали как надо, вовремя уничтожив системы противовоздушной обороны рхейцев.

На внутреннем экране шлема мигнула красным пиктограмма Ярвиса. Мигнула и тут же вновь залилась спокойным зеленым цветом, как и имена других членов группы. Со стороны позиции Рэнта запоздало долетел характерный лязгающий клекот рельсового пулемета. Следом ожил наушник, раздался смущенный голос контрактора:

– Отбой тревоги. Померещилось… Проклятый песок…

Ярвис и Одучи прикрывали периметр с разных сторон, оседлав вышки пулеметных турелей. Несмотря на то, что у них в распоряжении были довольно мощные сканеры местности, рейтары то и дело открывали огонь по всему подозрительному, не полагаясь на показания техники. Юрий не возражал, лишь предостерег:

– Не сбейте наших «каракатиц». И не забывайте о докладах.

– Усек, – ответил Ярвис.

– Одучи услышал, – отозвался урсулит.

Пока Юрий и Тихомир завершали монтаж периметра, затягивая защитным полем последние пробелы в силовой полусфере, «каракатицы» несколько раз возвращались с передовой, бережно транспортируя раненых и мертвых десантников. Таковых было немного, но помимо лагеря лейтенанта Си Илата действовало еще два санитарных пункта, как дела обстояли там, Гарин не знал.

В какой-то момент забарахлила связь и Тихомир ушел ремонтировать антенну. Когда Гарин завершил свою работу, Глебович все еще пыхтел над раскрытым корпусом отрядного коммутатора. Во время спуска с орбиты тяжелый «монолит» устройства выскользнул из креплений и метался по капсуле, чудом не расплющив Тихомира.

– Что-то критичное? – осведомился Гарин.

Погруженный в работу Глебович раздраженно замычал, ответил, словно выплюнул:

– Жить будет.

И добавил:

– Укатали сивку крутые горки.

Фразу Юрий не понял, но от товарища отстал. Тот и так хорошо потрудился – в тактическом режиме Гарин видел сеть сигнальных ловушек вокруг лагеря, напрямую связанную с замаскированными автоматическими турелями.

В наушнике щелкнуло, в уши ворвался напряженный шепот Одегарда:

– …не слышу вас. Повторяю…

– Все хорошо, Рэй. Сбой связи, – успокоил товарища Гарин.

Одегард беззлобно выругался по-норвежски, потом произнес уже на лингво: