Обнимая лоб, он вспомнил где находится.

Баллон пустел. Он чуть не расплакался. «Растяпа, закрыть забыл». Последний остался. Одевши противогаз, он закашлялся.

Плохо сработал… Пропустил пару отверстий.

Удивительно, что он еще жив, хотя баллон использованный за место подушки вызывающе показывал причину его выживания.

Просидев до утихания качки, он наблюдал за жучками, привлеченными теплом и обклеившими туловищами пленку. Чтобы пробраться к ней, они откусывали товарищам головы, отдавливали лапки, а прилипнув к теплой прослойке впадали в какой—то сон.

Капли забили сильнее и разорвав пленку, он вылез из трубы, отряхиваясь от ползающих под одеждой насекомых.

Было достаточно светло, он помнил местонахождение столовой, поэтому миновав проверочный пункт, прошел другой поток камер, попав в машинное отделение. На лакированном полу прослеживалась цепочка одиноких следов.

Но он видел пса и чувствовал засыхающую на затылке слюну!

Как не высматривал он коридоры, следов лап не обнаружилось.

Отложив вопросы, он занялся осмотром.

По внешнему виду оборудование напоминало гидравлические насосы для откачивания воды, а за ним коридоры, и каждый из них заканчивался окном, из которого вкрадывался дневной свет. И двери.

Не обнаружив и следов ночного кошмара, как и оброненных вещей, он вернулся назад и по новой оглядел план здания.

В тюремную столовую можно попасть и снаружи.

Он подтащил столы к скосу стены, и подпрыгнув зацепился за пролом.

Минутой позже он плевал на кровоточащую ладонь.

Отчим недаром говорил, что он ловкий мальчонка.

Если тут и обитали Слепцы, то они явно не любили день.

Он спустился к столовой через трубу и выпнув задвижку, вылез, весь в золе.

Но и ничего радостного мальчик не увидел. Полки пустовали, как и тарелки с кастрюлями. Столы покрыты слоем пыли и грязи, а пол усеян впитавшимся илом.

«Пора покидать тюрьму, мое срок в ней закончился», – прочитал мальчик вслух нацарапанную надпись на стене.

Под надписью лежало упакованное в одеяла тело.

Хоть он и замерз, но ворошить и нарушать чужой покой не стал. Не меньше боялся и подходить к трупу.

Он вышел, сел на крыльцо, вытащив консервы, снял противогаз, и глотал маслины, глядя на идущий ливнем кислотно—зеленый дождь. Ближе к сумеркам ливень прекратился, последняя одинокая капля упала ему на ботинок, отскочив от крыши, и растворилась в коже.

Он протер стекла противогаза, проверил содержимое заплечного мешка, убедился, что припасов осталось не так уж и много, и согласно карте, пошел на север.

Заброшенный остров закончился также внезапно, не успев начаться.

Он стоял на противоположной его стороне по отношению к затопленному убежищу.

Резкий скалистый обрыв, о который бьются и бушуют волны, а за ним синяя гладь, с мерзкими ядовитыми испарениями.

Он быстро отвинтил фильтр, просунул в рот таблетку, и поставил фильтр на место и присел.

Усталость брала свое.

За водной гладью виднелся другой остров. Мальчик еще раз поглядел на карту – это Темплстер.

Название ему подходило.

Вокруг островного города из-под воды торчали куполообразные крыши бункеров, а сам город напоминал часовую башню, если смотреть на него со стороны. Дома в виде здоровенных шестеренок, насаженных на столбы, и постоянно заворачиваясь поднимались то вверх, то вниз, словно гайка, постоянно накручивающаяся на винт. И таких винтов, и гаек были сотни. Снизу, с тусклых прожекторов, шел слабый свет, который едва доходил до средней линии столбов.

Сложный механизм, полети одна деталь, он остановится, замрет и погибнет – подумал мальчик.

К Темплстеру вели пять мостов, соединяющих четыре острова. Пятый был либо поломан, либо не достроен.