Появляется легендарное вавилонское ростовщичество. «Ростовщичество пропитало все поры вавилонской деловой жизни, наложило на нее и на самих вавилонян неизгладимый отпечаток»[10], – отмечал ассириолог В. Белявский. По его оценке, именно в Вавилонии впервые появляется понятие «капитал»: «Они называли его „головой” (по-шумерски sag-du, по вавилонски – qaqqa-du). Наше слово „капитал” происходит от латинского caput, что тоже значит „голова”… Капиталом… называли сумму, даваемую взаймы или помещаемую в деловую операцию и приносящую прибыль»[11].

В Вавилоне, как отмечает археолог Эвелин Кленгель-Брандт, «богатство концентрировалось в руках немногих крупных предпринимателей, которые диктовали и заработную плату, и цены. Некоторые банкирские дома, переходившие по наследству от поколения к поколению, например „Эгиби и сыновья” в Вавилоне и „Мурашу и сыновья” в Ниппуре, играли весьма важную роль в хозяйственной жизни. Они не только ссужали деньги в кредит, не только покупали и продавали земельные участки, а также сельскохозяйственные продукты, но и затевали различные темные аферы и спекуляции. Представители дома Эгиби даже поставляли рабынь в публичные дома. Эти банкирские семьи, в которых браки заключались по расчету, все более разветвлялись и усиливали свою власть»[12].

Вавилон становится первым в истории банковским центром, где правит финансовая олигархия, где все продается и все покупается. В качестве мирового финансового центра его потом сменит ханаанский Тир на берегу Средиземного моря. Города прибрежного Ханаана в начале своей истории были портовыми филиалами вавилонских торговых компаний. Но после ассирийского завоевания Вавилон потеряет статус главного мирового финансового центра и олигархи переведут свои капиталы в «тихую гавань» Тира и других ханнанских городов. Тир, поверженный Александром Македонским, в свою очередь, передаст эстафету своей африканской колонии Карфагену. Карфаген станет властелином Запада, но будет стерт с лица земли римлянами после трех грандиозных Пунических войн, а ему на смену придет опять же ханаанская колония Аквилея на северо-востоке Италии. Разрушенная Аттилой Аквилея будет перенесена на новое место и станет называться Венецией, превратившись в главный торгово-ростовщический центр Средневековья. Открытие Америки отодвинет Венецию от глобальных торговых путей и выдвинет на первый план сперва Нидерланды, а затем Лондон, куда переедут все банкиры и торговцы «века просвещения». И, наконец, в XX веке Лондон также уступит пальму финансового первенства своей бывшей колонии – США, Вавилону нашего времени – Нью-Йорку. Со времен Вавилона до эпохи возвышения Нью-Йорка в течение 4000 лет олигархи, жрецы «капитала», будут бороться с монархами, «божьими помазанниками», за власть. Империя Хаммурапи станет их первой, но не последней жертвой.

Разумеется, олигархия не хотела и не могла терпеть действительно сильного монарха – завоевателя, законодателя, судию, слугу Божия, а не сотрудника «сильных мира сего». Поэтому царская власть в Вавилонии была низведена до жалкого положения. «Вавилон не только не был восточной деспотией, но даже не был в полном смысле слова и монархией. Скорее он был аристократической республикой с ежегодно переизбираемым царем-магистратом»[13], – констатировал Белявский.

На Новый год в вавилонском храме бога Мардука Эсагиле проводился ритуал, смысл которого состоял именно в том, чтобы максимально унизить достоинство монарха в глазах общины Вавилона, голосом которой были олигархи. Царь отдавал жрецу все царские одежды и инсигнии, становился на колени и приносил клятву, в которой сообщал, что не совершил ничего плохого перед автономной вавилонской общиной, то есть олигархией. Весьма показательно, что о самом боге Мардуке в этой клятве речи не шло. Жрец давал царю несколько пощечин, а затем тянул за уши. Для того чтобы поругание царской чести было более эффектным, было придумано представление о том, что если глаза царя во время ритуала наполняются слезами, то это угодно Мардуку. Поэтому жрецы тянули царские уши на совесть.