– А знаешь, все леди при дворе моего отца отдали ли бы за этот поцелуй пол жизни, – самодовольно похвастался принц.

– Значит, они не леди, – уверенно сказала Иза, посмотрев с высока на сына узурпатора.

Он снова рассмеялся, но уже громче.

– Ты права они не леди! Далеко не леди! – согласился Эдуард.

«А он не так уж противен, когда улыбается», – отметила баронета про себя, рассматривая в тусклом свете своего похитителя. Немного уступал в росте Огненному Арну, но это нисколько не портило его. Наоборот, рядом с ним не приходилось задирать голову, чтобы заглянуть в его серые глаза. Нет, не совсем серые. Его глаза были скорее цвета стали и меняли свой оттенок от яркости освещения. По утрам они холодно серые, но с наступлением темноты казалось отблескивают серебром. Вот так, как сейчас! Принц смотрел на девушку, а в радужке его глаз играли серебряные огоньки. Изабелла родилась в пограничных землях, где большая часть людей темно-русые. У Эдуарда волосы белоснежные и так же искрились на солнце, когда он снимал шлем. И его улыбка обнажала идеально ровные белые зубы. Большая редкость для знати, привыкшей к излишествам в еде. Голос. Он не такой уж грохочущий, сковывающий каждое её движение. Он, словно бархат, укрывал и согревал собой. Именно в эти мгновения, когда Эдуард не приказывает, а баронета не ропщет перед ним, хотелось забыть кто они друг для друга.

Почему всё это Иза не замечала раньше? А обратила внимание только в маленькой комнатке на постоялом дворе. Сын узурпатора, кровный враг Хараз – теперь приятен ей? Баронета его таким себе и представляла. Красивым принцем из мечты.

– Я не знаю зачем ты нужна моему отцу, но сейчас я спущусь к своим рыцарям и похвастаюсь новой любовницей, – не сводя со смелой девушки своего цепкого взгляда, спокойно говорил принц. – И тебе лучше не отрицать этого. Ты больше не пленница короля, а фаворитка принца.

– Но это ложь! Ложь позорящая моё честное имя! – возмутилась гордая баронета, чуть ли не топая ногой.

– Ложь, спасающая твою жизнь, – сухо, как будто констатировал уже свершившийся факт, сказал её неожиданный защитник. – Пока ты моя фаворитка, тебя никто не тронет, – и уходя из комнаты, так же бесстрастно бросил. – Ты под моей защитой.

– Но всё ещё в плену, – прошептала Изабелла, провожая сына узурпатора недоверчивым взглядом.

ЧАСТЬ 3. Судьба женщины в глазах мужчин…

Акета величественный городом королей с тысячелетней историей. Её стены были возведены ещё вождём Хараз в эпоху древних легенд. Но то, что открылась взору потомку тех мифических вождей ещё на подступах к столице, походило больше на убожество, чем на центр Акелонии. Изабеллу встретили трущобы, утопающие в грязи. Маленькие ветхие домишки были так близко друг от друга, что яблоку не где было упасть. Вместо привычных в Кормак-холле огородников перед домами селян, у горожан располагались загоны для скота. В основном в этих загонах валялись жирные боровы, довольно похрюкивая. Вот кому в трущобах жилось, пусть и недолго, но вольготно. Стаи кур разбегались под копытами лошадей, громко кудахча. Люди, кстати, ещё издалека заприметив штандарты короля, тоже разбегались в стороны. На лицах, которые баронете всё же удалось разглядеть, не было того восхищения, каким обычно одаривают простолюдины своих господ. В Кормак-холле, по крайней мере, так было всегда. Если барон возвращался после долгого отсутствия, селяне гурьбой высыпали из своих домов встречать своего господина. Улыбались ему, махали руками, приветствуя, и кричали: «С возвращением, господин!».

Здесь радости нет. Одна безнадёга. И грязь. Грязь… грязь… снова грязь. И так до главных ворот Акеты, разделяющих город от пригорода.