– Я не считаю это ошибкой, – ответила я, облокотившись подбородком о руку и смотря в пространство (я настолько вымоталась, что уже не могла концентрироваться на чем-то или ком-то), – А скорее подтверждение моего статуса как Императрицы: в конце концов, я – абсолютный монарх, и слово мое – закон.

– В Вашей силе и влиянии никто не смеет сомневаться на замлях Империи, – ответил с почтением Найт.

– А вот я в том не уверена, – вот теперь я посмотрела на Найта с легкой улыбкой на лице, – Ты же не знаешь, зачем меня звал к себе Ахом?

– Не могу знать, Ваше Величество, ведь Вы мне не говорили.

– Он и Садики хотят выдать меня замуж за одного из своих сыновей, – я видела, как становилось все суровее змеиное лицо Найта, – Так они хотят укрепить свои позиции в столице, а мои – в песчаном крае. «Два сильнейших края Империи объединятся и станут несокрушимыми» – так он говорил или что-то этом духе. Отсюда вопрос: стал бы он делать мне такое предложение, если бы был уверен в моем непоколебимом влиянии и необъятной силе на протяжении всей Империи?

Найт приглушенно зарычал, но не дал волю гневу, воздержавших от резких слов. Мне нравилась в нем эта черта: даже если он и придумал какие-то радикальные меры, то переждет зародившуюся волну гнева и хорошо обдумает свои действия и их последствия.

– Вы правы, госпожа, – Найт говорил теперь медленно и рассудительно, – Ваш авторитет начинают ставить под сомнение. И это наблюдается не только в Сохаге, Абнубе и Коринфе. Жители Мармашу также поддаются всеобщей панике, о чем Вы можете судить по последним дням.

– Я знаю, – глубоко вздохнула я, – И я не знаю, что предпринять. В одной стороны, сменить бы всех сомневающихся, приравняв их к отступникам и изменникам, и поставить на их места других, верных Империи, но это вызовет больше шума. С другой стороны, Ахом в чем-то прав: этот союз действительно поможет усилить мое влияние.

– Этот союз принесет больше привилегий ему, нежели Вам, – Найт подошел к окну и посмотрел на улицы города.

– Да, ты прав. Но он упомянул также, что не смеет претендовать на власть в столице, поскольку пример судьбы Хитча для него достаточно показателен.

– Это не лишает его права пользоваться другими привилегиями брачных уз его сына и Вашего Величества.

– Тоже верно, – со вздохом сказала я, – Я даже не знаю, что мне делать.

– Вы дали ему ответ? – Найт смотрел на огни, отсвечивающиеся в стекле.

– Нет. Он дал мне месяц на обдумывание.

– Если хотите знать мое мнение, то я против этого союза, поскольку считаю его односторонним и неравным, то есть очень убыточным для Вас. Я недолго живу в Империи, но за это время смог понять то, что хранитель миров, Император, имеет абсолютную власть здесь и в каждом мире, находящемся по ту сторону порталов. Хотя многие о том и не подозревают. А эта власть характеризуется тем, что через Вас проходят их энергетические потоки. Если подумать, то Вы в своих руках держите их жизни.

– Владеть жизнью, еще не значит иметь над кем-то власть.

– Все зависит от того, как этим распоряжаться.

Я усмехнулась.

– Именно поэтому тебе никогда и не быть хранителем.

– Я и не желаю этого, – ответил Найт и повернулся ко мне, – Когда-то дракониды появились для того, чтобы подчиняться и убивать по приказу, удовлетворяя чью-то жажду крови. В последующем мы стали желать людских благ: женщин и золота – а добивались мы этого предначертанным нам путем – убийством и мародерством. Ныне я, как и все мы, увидел, что предназначение – это еще не приговор: мы можем трактовать его по-разному, в зависимости от нашего желаний.

– И каковы же ваши желания сейчас? – спросила я с любопытством у генерала.