23-летний великий князь не должен был оставаться без серьезного дела. В 1867 г. великий князь Михаил Николаевич писал племяннику: «Жду с нетерпением той минуты, когда ты в состоянии будешь облегчать труды твоего отца, как он это делал в отношении Ан-Папа (Николая I. – К. С.); это и для тебя самого будет в высшей степени полезно, ибо исподволь подготовит тебя к огромному труду и ответственности, которые тебе суждено когда-нибудь принять на твои собственные плечи! Но для того чтобы быть в состоянии исполнить это важнейшее назначенье твоей жизни, надо тебе самому, Саша, много еще работать, готовиться, думать и стараться и не терять ни минуты, ибо время дорого». Еще в 1866 г. цесаревич был введен в состав Государственного совета, а в 1868 г. – Совета и Комитета министров, возглавил комиссию по оказанию помощи голодающим в северных губерниях (прежде всего в Архангельской). За последнее дело цесаревич принялся с энтузиазмом и достиг немалых успехов. Так его постепенно привлекали к делу управления государством. Однако на заседаниях правительственных учреждений застенчивый великий князь Александр Александрович почти не выступал, а преимущественно молчал и слушал.

Вместе с тем у него постепенно формировалось собственное понимание многих вопросов. Цесаревич критически оценивал военного министра Д. А. Милютина и его деятельность (в том числе и реформу 1874 г.). Министр народного просвещения А. В. Головнин вызывал его резкое неприятие. Великий князь даже обращался к отцу (правда, без особого успеха), отмечая, что этот государственный деятель «отменил все предания дисциплины в учебном мире» и тем самым способствовал умственному «развращению» молодежи. Наследник престола с большим интересом читал славянофильские издания, статьи И. С. Аксакова и Ю. Ф. Самарина. В том числе под этим влиянием у него складывался свой взгляд на политику России на окраинах империи. В частности, он возмущался господством немецких баронов в Остзейском крае (современных Эстонии и Латвии).

В 1877 г. Россия вступилась за славянские народы, восставшие против Османской империи. Это было трудное решение. Многие министры были против, понимая все риски предстоящей войны. Памятна была неудачная Крымская эпопея 1853–1856 гг. Лишь недавно (в 1874 г.) прошла военная реформа, которая еще не могла дать должных результатов. Против начала военных действий выступал министр финансов М. Х. Рейтерн, понимавший, что для российской казны они могли бы стать чрезмерным испытанием. Долго сомневался сам император. Наследник же престола был куда более решителен. В сентябре 1876 г. он записал в своем дневнике: «Вся Россия говорит о войне и желает ее, и вряд ли обойдется без войны. Во всяком случае она будет одна из самых популярных войн, и вся Россия ей сочувствует». Участвуя в совещаниях, посвященных предстоящим военным действиям, Александр Александрович часто противоречил отцу, подчас вызывая его раздражение. Цесаревич торопил события, возмущался малодушием дипломатов. Он писал брату Владимиру: «Мы все ждем, ждем и ждем, а чего ждем – конечно войны!.. Вот что значит нерешительная дипломатия полуразмягченного канцлера (А. М. Горчакова. –