– На дворках раскардаш, курятник нараспашку, две поленницы завалены наземь… чурбаки разбросаны…

– Здесь тоже всё перевёрнуто…, – поддакнул Лещёв.

Чадаев подошёл к телу Гараньки, осмотрел:

– Побит, вижу, нещадно… Никак выпытывали чего?

– Пошто им Гаранька-то? – всхлипнула девушка, – Чай не хозяйский сын, за душою ни гроша нету, ни горелой свечки? Што с него выпытывать-те?

– А в оном нам и представляется разобраться! Соответственно с полным вашим содействием…

– Што знаем, всё обскажем! – поддержал Михей, указал на тело, – Братец то Тосин…

Лещёв приготовил карандаш и блокнотик:

– Дворника и братца вашего как в миру прозывали?

– Демид чай Смётанин. На Лыковой дамбе домовладение имет… А братец мой Заломов Герасим… был…

– Доктора надо бы доставить для освидетельствования… В доме вашем имеется телефония?

***

Утро следующего дня, в кабинете на участке рабочей милиции Чадаев и Зоя копошатся за своими столами.

– Аким Кузьмич, желаете чаю байхового?

– Байхового? – безучастно переспросил комиссар.

– И сладкая пастила есть… от Абрикосовых…

– Окажи милость… Может, голова прояснится? – поднял глаза Чадаев. – Разбираю сыскной ранжир, недоумеваю: бывал в тюрьме и подвергался высылке, а не думал, что даже шпикам с охранки надлежало сочинять вороха бумаг?

– Вам человека бы грамотного в помощники привлечь, и делопроизводство пойдёт своим чередом? – подсказала Зоя и поставила чайник на примус.

Как Зоя пришла на службу в милицию, никто тут не знал. Знали лишь, появилась всего как с полгода. Дама была грамотная, тактичная, всегда ухоженная – это, надо понимать, устраивало сбежавшее старое, теперь и новое начальство, а копаться в прошлом пригожего человека было пока просто некому.

За семнадцатый год уклад полицейских отделений переменился до неузнаваемости. Во времена царские служба была поставлена чётко и иерархично, с приходом временного правительства половина начальственного состава была отстранена и арестована, вторая разбежалась сама. После октябрьского переворота прошло совсем мало времени, но начальник на место нашёлся в губкоме, к нему был комиссован делегат исполкома губернского отдела РСДРП Чадаев Аким Кузьмич. Ему был поручен уголовный сыск, а когда приступил к работе, бумажным производством дел уже занималась Зоя Аркадьевна.

– Люди покуда опасливы до новой власти! – оправдался комиссар, – Да и губком жалует финансами не особо льготно… А что, у тебя есть кто на примете, Зоя?

– Нет, к слову…, – отнекалась Зоя, подсыпая в заварник душистые травы, – А что там со вчерашними мертвецами?

– Бандитский разбой по первым признакам, Крысоеда с Лещёвым свидетелей ищут… А участок наш и правда требует расширения и обучения новых сотрудников производству дел… Слышала, какое нам название в губкоме прочат?

– Какое же?

– Настаивают, что Участок РППД! То бишь, Участок Расследований и Пресечения Преступной Деятельности!

– Бывших служащих полиции и жандармерии нет мысли привлекать для консультаций? – ненавязчиво вернулась к теме Зоя, – Бумаги это хороший источник, а лояльный человек с опытом уголовного сыска – то иной коленкор?

– Есть в твоих словах здравое зерно… Вот Касьян Лещёв – филёром в охранке служил, как бы классовый враг, а поговорили – обычный человек в житейских веяниях?

– С виду бы и отзывчивый и простоват как ярманошный зазывала, а чужая душа – потёмки всё ж…

– Нам нужны люди для оперативного сыска… Чтиво ему дал, за что партия выступает, тезисы Совета рабочих и солдатских депутатов привёл – так не дурак, принял же, лояльность явил… Крысоеде наставник на первых порах…

Зоя подала чашку чая, Чадаев глянул часы: