{542} Черноморский флот был обязан Императору Александру III своим возрождением: на момент его вступления на престол флот насчитывал несколько вооружённых пароходов и ни одного броненосца. К концу царствования Императора Александра III Черноморская эскадра состояла из 15 эскадренных броненосцев, 3 броненосцев береговой обороны, 10 крейсеров 1 и 2 рангов, 14 канонерских лодок и 72 миноносцев. Боевые корабли артиллерийским салютом встретили покойного Императора. Гроб был перенесён на пристань. Как сообщали «Московские ведомости»: «Тысячи из народа вместе с Государем Императором и Царской Семьёй чувствовали потерю и рыдали»{543}. После панихиды саркофаг был помещён в траурный вагон специального поезда. Император Николай II, Императрица Мария Феодоровна, Великая Княжна Александра Феодоровна и другие члены Семьи следовали в Императорском поезде, шедшим сразу вслед за траурным. Цесаревич Георгий Александрович из-за своей болезни не мог поехать вместе с родными на похороны отца: ему нужно было возвращаться на Кавказ. «И в этом горе было ещё грустное расставание с дорогим Георгием», – с горечью отметил Николай II в своём дневнике{544}. Те же чувства испытывал и Георгий Александрович. Ему было ещё тяжелее: он возвращался в своё кавказское «изгнание», один на один с постигшим горем. «Грустный день для меня, – писал он в дневнике. – В ½ 9 поехали в церковь, и после литии вынесли гроб и понесли его в Ялту. Печальное было это шествие, кто мог предполагать, что дорогой Папа́ так уедет из Ливадии. Боже, как это тяжело. Бедная Мама́ провожала гроб пешком до самого мола: несли гроб стрелки, казаки и матросы. Народу было масса, и всё это плакало. Шли больше двух часов, и после литии на моле гроб был перенесён на “Память Меркурия”, и в ½ 12 мы пошли в Севастополь. Грустное было это пребывание в Ливадии: приехали мы в надежде, что Папа́ поправится, но вышло иначе. Пришли в Севастополь в ¾, и там было очень холодно. Когда пристали, гроб был перенесён в вагон, и бедного Папа́ увезли. В 5 часов пришлось проститься с Мама́, Ники, Аликс, Ксенией{545}, Сандро{546}, Мишей{547}, Ольгой{548}, тётей Аликс{549}, дядей Берти{550}, дядей Алексеем{551}и тётей Ольгой{552}. Это было ужасно тяжело, в особенности теперь, когда бедный Папа́ умер, на похороны которого меня не пустили»{553}.

В начале шести часов вечера 28 октября траурный поезд остановился в Борках (Спасов Скит) Харьковской губернии, возле которых 6 лет тому назад Царская Семья спаслась во время крушения поезда. На платформе был выстроен почётный караул Пензенского полка и отслужена панихида в присутствии Государя. Остальные члены семьи молились в траурном вагоне. На панихиду были допущены все желающие.

Такие же остановки были в Харькове, Курске, Орле, Туле. Всюду десятки тысяч людей приходили проститься со своим почившим Царём. Во всех городах магазины были закрыты, торговля не велась, а улицы и площади были затянуты чёрным сукном. Чувство горя, потери постоянно довлело над Императором Николаем II. «Выспался хорошо; но как только приходишь в себя, сейчас же ужасный гнёт и тяжёлое сознание совершившегося возвращаются в душу с новой силой!» Присутствие любимой невесты помогало Царю переносить горе: «Для меня присутствие ненаглядной Аликс в поезде, громадное утешение и поддержка. Сидел с ней целый день», – писал Николай II в своём дневнике{554}. Александра Феодоровна, на которую тоже удручающе действовала обстановка каждодневных траурных мероприятий и панихид, писала своей дармштадтской подруге Тони Беккер: «Единственное утешение – иметь возможность молиться вместе с моим бедным мальчиком, уже совсем скоро как его жена, быть постоянно рядом с ним, помогать ему и утешать. Это очень тяжело оказаться на таком ответственном посту в таком юном возрасте – но ему будет помогать Милосердный Бог и молитвы его благоверной. Дивный Крым – как тяжело было его покидать, и как я благодарная судьбе, что ещё раз увиделась с его дорогим отцом