Будущий Император тогда понял, как много в повседневной русской жизни нераспорядительности, халатности, преступного безразличия. Его, человека, ревностно исполнявшего свой долг, поражала нераспорядительность многих должностных лиц, приводившая часто к игнорированию своих прямых обязанностей, что неизбежно обостряло положение{522}. Летом 1892 г., когда на восточные районы Европейской России стало надвигаться новое бедствие – холера, в письме Великому Князю Александру Михайловичу Цесаревич заметил: «А холера-то подвигается медленно, но основательно. Это меня удивляет всякий раз, как к нам приходит эта болезнь; сейчас же беспорядки. Так было при Николае Павловиче, так случилось теперь в Астрахани, а потом в Саратове! Уж эта русская беспечность и авось! Портит нам половину успеха во всяком деле и всегда, и всюду!»{523}

Нелепо было бы также предполагать, что большое путешествие Наследника Цесаревича носило исключительно познавательно-развлекательный характер. В ходе этого турне Николай Александрович встречался с видными государственными и политическими деятелями, монархами и представителями колониальных властей, имевших большой вес в своих метрополиях.

Во время болезни Александра III Цесаревич неоднократно выполнял некоторые его обязанности: принимал министров и особых порученцев. 20 января 1894 г. в дневнике Цесаревича читаем: «Принимал многих. Читал доклады министров – военного и внутренних дел и управляющего морским министерством»{524}. 24 января: «Читал морской доклад, потому что Папа́ ещё не занимается делами»{525}. В сентябре 1894 г. К. П. Победоносцев встретился с Цесаревичем и сказал ему: «Государя надо устранить от текущих дел управления. Вам надо быть в Петербурге и заняться этими делами. Он говорит: Я готов»{526}. 7 октября Император Александр III почти полностью передал сыну ведение дел. Цесаревич записал в дневнике: «Читал бумаги, привезённые фельдъегерем, которые Папа́ передал мне»{527}. Записи о включении Цесаревича в управление государственной жизнью Империи имеются за 8, 11, 18. Граф В. Н. Ламздорф свидетельствовал в своём дневнике от 14 октября: «Начиная с момента ухудшения состояния, наступившего десяток дней тому назад, вскрытие и отправку почты, циркулирующей между Петербургом и Крымом, взял на себя Великий Князь Наследник Цесаревич. Государь ограничивается лишь тем, что ставит подпись и накладывает резолюции на тех бумагах, где это совершенно необходимо»{528}.

Очевидно, что для того чтобы участвовать в работе Государственного Совета, Комитета министров, читать важнейшие доклады и материалы – Наследник должен был обладать вполне определёнными знаниями и опытом государственного управления, хотя, конечно, он никогда до 1894 г. не принимал ответственных государственных решений. Об этом, собственно, свидетельствует и отношение Императора Александра III к знаниям и опыту своего сына, высказанное им накануне смерти. Великий Князь Константин Константинович свидетельствовал в своем дневнике 7 декабря 1894 г., что он спрашивал Николая II, «слыхал ли он советы от Отца перед кончиной? Ники ответил, что Отец ни разу и не намекнул ему о предстоящих обязанностях. Перед исповедью отец Янышев спрашивал умирающего Государя, говорил ли он с Наследником? Государь ответил: нет, он сам все знает»{529}.

Поэтому никакого «духовного» завещания, которого «не нашли», но о котором пишет С. Л. Фирсов, не существовало в природе. Знаменитое же «завещание Александра III», столь любимое в патриотической российской среде, является не более чем апокрифом, авторство которого неизвестно.