»{481}.

Но одновременно Царь был физически могучим человеком, высокого роста, обладал твёрдым голосом, мог иногда допускать резкие, даже грубоватые, выражения и резолюции. Отсюда возникала иллюзия того, что он был беспощаден и не останавливался перед жестокими мерами. На самом деле никаких массовых репрессий, смертных казней при Александре III не было и в помине. Даже смертный приговор убийцам своего отца Александр III утвердил не сразу, а после приговора запретил публичные казни в России. Вообще за 1826–1905 гг., то есть почти за 80 лет, за различные виды преступлений в России было приговорено к смертной казни 1397 человек, а казнено только – 894. За 13 лет царствования Императора Александра III было казнено около 200 преступников (политических и уголовных){482}.

С. Ю. Витте утверждал: «При Императоре Александре III великие князья ходили по струнке. Покойный Император держал их в респекте и не давал им возможности вмешиваться в дела, их не касающиеся. Император Александр III и в области их управления имел сдерживающее влияние на великих князей и пользовался среди них полным авторитетом. Все великие князья любили Императора Александра III, но в то же время и боялись его»{483}. Это утверждение, мягко говоря, не соответствует действительности. Если оценивать поведение немалой части великих князей к Александру III, то в нем не было не только страха перед ним, но, наоборот, порой открытое неповиновение. Граф С. Д. Шереметев вспоминал, как после кончины Александра II в марте 1881 г. в Зимнем дворце Великий Князь Константин Николаевич «заметил на погонах моих вензеля Императора Александра III. Он стремительно подошёл ко мне, посмотрел мне в упор, уставился злобным и ледяным взглядом и, указывая на вензеля мои, глухо произнёс: “Надолго ли?” Меня взорвало и я, выдержав этот взгляд, ответил, не помню, что именно, но соответствующее моему возбужденному состоянию. Содержание этого полунемого разговора я передал тогда же Государю. Его оно не удивило»{484}.

Характерно поведение в отношении Александра III его брата Великого Князя Владимира Александровича и его супруги Великой Княгини Марии Павловны, которые постоянно выезжали за границу на курорты, причем на весьма длительный срок, где останавливались в лучших гостиницах и вели крайне расточительный образ жизни. В этих поездках Великая Княгиня вела себя как «царица», встречалась с правителями и принцами, политическими деятелями и журналистами. Александр III сначала пытался просто увещевать брата, но когда это не возымело успеха, написал ему резкое письмо: «Вот уже почти 10 лет подряд, что ты каждый год ездишь за границу без всякой нужды; это тебе очень вредит в глазах и мнении твоих подчиненных и неправильно в служебном отношении»{485}.

Это письмо также было проигнорировано Великим Князем. Тогда в феврале 1883 г. произошло резкое объяснение между братьями. Александр III писал Великому Князю Владимиру Александровичу: «Теперь я вижу, что ни мои просьбы, ни мои желания, ни предложения вами не принимаются. То, что хочет твоя жена, ты будешь добиваться, во что бы то ни было и никаким моим желаниям не подчинишься. То, что Папа́ и Мама́ было легко делать, мне невозможно: это приказывать! Как может брат брату приказывать! Это слишком тяжело!»{486}

Никакой реакции со стороны Владимира Александровича вновь не последовало. Царь демонстративно не навестил Марию Павловну в день ее рождения 2 мая 1889 г., сопроводив этот поступок очередным письмом к брату: «Действительно, я недоволен Твоей женой. Несмотря на все мои просьбы, желания, предложения и требования, она преспокойно прокатилась за границу и настояла на своем. Как же я должен смотреть на это? Промолчать и проглотить явное глумление над моим желанием и ждать, что это будет продолжаться каждый раз, когда она этого пожелает!? Вдобавок возвратиться накануне своего рождения и ждать, чтобы ехали к ней с поздравлениями; это уж чересчур бесцеремонно и странно