– Вот этого юношу – в мыльню, – распорядился фон Пален насчёт меня. – Всю его одежду сожгите и подберите новое платье.

– Не стоит так обо мне заботиться, – попытался сопротивляться я.

– Мой юный друг, кто о вас еще позаботится? – изобразил змеиную улыбку хозяин дома.

Меня провели в подвал, где располагалась мыльня, запихнули в большую лохань с горячей водой и долго скоблили распаренным лыком. Новая чистая рубаха, белая в тонкую чёрную полоску, приятно охладило тело. Мне подали красивый бархатный сюртук с золотым шитьём и двумя рядами блестящих пуговиц. Но я от него отказался. Уж очень мне он показался нарядным. Попросил принести мой старый мундир.

– Надеюсь, вы его не успели сжечь? – спросил я грозно у лакея.

– Нет. Его вычистили и отпарили.

Парик без вшей, надушенный и присыпанный пудрой, а не мукой, пришёлся как раз к моей голове.

Меня провели на второй этаж в просторный зал, сияющий люстрами. Винные пары ударили в нос, запах копчёного мяса и свежих салатов. Играла музыка. Мужчины в военной форме и штатском платье вели приятные беседы, чокаясь тонкими бокалами. Дамы весело щебетали, обмахиваясь пёстрыми веерами.

– Господа! – громко сказал фон Пален. – Десять часов вечера!

Тут же лакеи задёрнули тяжёлые шторы на окнах. Половина свечей на люстрах затушили, оставляя в зале приглушённый свет. Музыканты заиграли тише.

– Всё никак не привыкну к новым порядкам, – пожаловался толстый чиновник другому. – Ложиться надо рано, вставать – чуть свет. Немцам таков порядок в пору, а русскому человеку нужна свобода.

– Да, уж! – согласился его собеседник. – Даже в доме генерал-губернатора не чувствуешь себя спокойно.

Среди присутствующих я заметил знакомую плотную фигуру в мундире полного адмирала. Гордое смуглое лицо с крупным горбатым носом и полными губами. Горящий взгляд темных глаз под густыми бровями. Присущее всем испанцам привычка жестикулировать во время разговора. Я подошёл к адмиралу:

– Здравие желаю, Иосиф Михайлович.

Де Рибас удивлённо вскинул брови.

– Чтоб меня черти съели и не подавились! Добров! Живой! Дайка я тебя осмотрю! Ноги целы! Руки на месте! И голова без дырок! Да вы возмужали! Вот, так, так! Я слыхал краем уха, с Ушаковым острова брали?

– Да, участвовал, – признался я, стараясь скрыть гордыню.

– А потом где пропадали?

– По Европе путешествовал, – нехотя ответил я. – А вы в высокой должности? Поздравляю.

– Ох, уж мне эти должности. Вот, помнишь тогда, нас с генералом Волланом призвали в Петербург. Да вы, как раз, рескрипт и привезли. Кляузу на нас настрочил Бердяев, губернатор Новороссии, якобы мы с Яковом Павловичем де Волланом воруем на строительстве города.

– Помню, как же.

– Думал – все! Проведу остатки дней своих в Петропавловской крепости. Предстал перед императором. Выложил ему всю правду… Чист я! Какое воровство? Свои кровные порой приходиться вкладывать. Он меня раз – и в рыцари произвёл, в эти, в мальтийские. – Де Рибас с гордостью показал белый эмалированный крест в петлице сюртука. – Но самое главное: назначил управляющим лесным департаментом. Трудился я не покладая рук. По всей России колесил. Все лесозаготовки объездил. Представьте, и тут нашлись завистники. И тут меня оболгали. Обвинили в растратах, в воровстве… Попал в опалу. Но правда восторжествовала! – Он многозначительно потряс над головой указательным пальцем. – Ничего против меня не смогли выдвинуть. Вновь был призван императором на службу. Нынче я занимаюсь укреплением Кронштадта.

– А что с Одессой? – поинтересовался я.

– Что с Одессой? – не понял де Рибас. – Ничего с Одессой. Строится. Летом нынче думаю туда съездить.