Документом, подтверждающим столь высокое предназначение армии и флота, стал рескрипт «Гундзин тёкую», изданный императором Муцухито в 1882 году, обращенный к солдатам и матросам. Задуманный как официальный моральный кодекс для всех военнослужащих, он трактовал главные добродетели, которые должны быть присущи японскому воинству в традициях бусидо. От бусидо его отличали два момента: во-первых, военная служба определялась в категориях абсолютной лояльности по отношению к императору, во-вторых, «милитаристские добродетели» подавались в виде сакрализованной доктрины, исходящей от высшего религиозного авторитета. Поэтому провозглашенные в рескрипте моральные принципы преподносились как священные обязанности.

Для того чтобы усилить близкие узы между армией и императором, Муцухито вручил этот рескрипт военному министру лично во время специальной церемонии во дворце. Подчеркивая важность этих связей, император со времен Японо-китайской войны не снимал военную форму и всячески демонстрировал свою жесткость, хотя на фоне суровых соратников выглядел образцом либерализма, легко амнистировал противников, как живых, так и исторических.

Оцените: император пришел к власти, свергнув военных правителей, сёгунов из рода Токугава. Но после победы он посещает фамильное святилище Токугава. И один из представителей свергнутой династии тут же включается в учебник этики для начальной школы как образец «делать жизнь с кого». Почему? Потому что глава государства «призван обеспечить не только территориальное единство, но и связь времен».

Понимая, что на одних штыках не усидеть, император Муцухито немало времени уделял сплочению гражданского общества. В результате была провозглашена Конституция великой Японской империи – Дай-Ниппон Тэйкоку Кэмпо, вошедшая в историю как Конституция Мэйдзи, обнародованная с большой помпой 11 февраля 1889 года.

Кропотливая интеграция японского общества вкупе с концентрацией в одних руках всех ресурсов государства дали невероятный рост всех показателей, по которым можно судить о развитии страны. Даже средний рост подданных увеличился на сантиметр. Страна, которую европейцы презирали как варварскую (император Николай II называл ее жителей макаками), стала вровень с мировыми державами.

Непривычная публичность императора Муцухито как паровоз тащила за собой гласность всей остальной политики, ранее наглухо закрытой от простых людей. Количество газет за тридцать лет увеличилось почти в тридцать раз, а журналисты постепенно стали завсегдатаями более-менее значимых мероприятий. Японская элита привыкала жить в стеклянном дворце, где каждый шаг или неосторожное слово становились поводом для широкого обсуждения и могли привести к самым неожиданным последствиям.

Но сегодня, 15 апреля 1902 года, никаких газетчиков в Западной приемной императорского замка тодзай-но-тамари не ожидалось. Начало военных действий на континенте против одной из самых крупных европейских держав решено было не предавать огласке до первых победных реляций.

До приема у императора оставалось не более часа. Предшествующая ему суета уже была завершена. Человеку, скромно расположившемуся в уголке аскетичного зала, никто не мешал работать, то есть думать. Именно это занятие было его основной обязанностью во время всей пожизненной государственной службы. Не избавлен он был от этой ноши и сейчас, несмотря на весьма почтенный возраст.

Маркиз Ито Хиробуми в японском ареопаге занимал почетное место гэнро – личного советника императора. В далеком 1867 году он был произведен в ранг гоятои и официально стал самураем, а уже через год, в ранге санъё, будучи советником правительства, присутствовал на переговорах Муцухито с иностранцами и писал проект Конституции Японии. К началу XX века Хиробуми собрал все мыслимые награды, побывал на всех высочайших государственных постах. Забрался, образно выражаясь, на самую вершину Фудзи и даже обрел покой, все чаще замечая, что молодое поколение относится к нему как к памятнику – уважительно, но отстраненно. И если бы не эта поездка в Россию…