При выборе вариантов развития политических событий Вильгельм всегда отдавал предпочтение самому крайнему из них, если только ему лично это не создавало опасности: даже в случае незначительного риска он уклонялся от любых решений. Поразительный пример этой склонности характера – отказ от встречи с малолетним сыном, больным пневмонией. Российский император помнил и другой пример из пока еще не состоявшегося для кайзера будущего – его отказ от престола и бегство в нейтральную Голландию при первой угрозе вооруженного нападения на кайзеровскую военную ставку в ноябре 1918 года…

Исходя из всего вышесказанного, Вильгельм был самым удачным собеседником и переговорной стороной для дебюта императора в новом качестве на международной арене.

Встреча состоялась в городской ратуше, куда первой прибыла русская делегация, вынужденная два часа слоняться по залам и слушать занудного бургомистра, взявшего на себя добровольно роль экскурсовода.

– О! Его императорское величество интересуется работами Дюрера? Это очень лестно для нас! А вот как раз экслибрисы…

Гофмаршал наконец подал голос, и царь, кряхтя и морщась, начал натягивать на себя форму офицера Прусского гвардейского гренадерского полка, дарованную кайзером во время последней встречи.

Лесть эта, конечно, была примитивна, как лапти, пряма, как оглобля, но сработала как надо. Вильгельм был польщен и восхищен – на императоре мундир сидел отменно – и сразу же объявил, что обязательно учредит специальный орден за образцово-показательное ношение военной одежды. Настроение кайзера улучшилось еще больше, когда он узнал про жуткие последствия двух покушений, из-за чего кузен Никки страдает частичной амнезией и не может уже так бойко, как раньше, изъясняться на иностранных языках. Вильгельм, имея некоторые природные увечья, вообще относился с ревностью к абсолютно здоровым людям, зато контуженный русский царь, плохо двигающийся, косноязычно говорящий, да, наверно, еще и неважно соображающий, вдохновил кайзера и поднял его самооценку на ступеньку выше. Оценив состояние «клиента», император пошел в наступление без какой-либо предварительной увертюры.

– Я приехал просить совета, Вилли, – заговорщицки понизив голос, сообщил кайзеру император и сразу же перешел на беглый огонь: – Ты на десять лет дольше находишься на престоле, ты опытнее, решительнее и ты, наконец, умнее меня…

С каждым сказанным комплиментом лицо кайзера растягивалось в улыбке, сначала недоверчивой, потом довольной, хотя глаза оставались холодными и внимательными, как льдинки.

– Никки, Никки! Ты, как всегда, мне льстишь, – довольно хохотнул он после короткой паузы. – Так говорят обычно, когда собираются попросить денег. Надеюсь, ты проделал столь долгий путь не для этого?

– Ну что ты, Вилли, для решения денежных вопросов у меня есть Витте.

Министра финансов России Вильгельм тихо недолюбливал за его приверженность французским банкам, а потому заметно поморщился.

– Но думаю, что это ненадолго… – заинтриговал кайзера император.

– Господи, Никки, в чем же провинился этот мужлан? – притворно удивился кайзер, а император отметил, что только что он выиграл еще одно очко в схватке за симпатии этого высокородного хама…

– С некоторых пор я считаю, что хорошее правительство – не то, что лихо делит деньги, а то, что способствует их зарабатыванию, а господин Витте огромный специалист как раз по первой части, – притворно вздохнул император, не сводя глаз с кайзера.

– Дорогой Никки, – Вильгельм сделал максимально участливое выражение лица, – как я тебя понимаю! У меня та же проблема. Наверно, нам нужно одновременно отправить в отставку наших финансистов и принять на работу кого-нибудь из конторы Ротшильдов. Ты так мило беседовал с ним в Баку. Вот они-то точно оставят нас без штанов! – и, не дожидаясь реакции собеседника, довольно захохотал над своей удачной шуткой.