– И это вижу только я? Всё это только для меня одного? – вырвался возглас из Галерия. Он оглянулся. А вокруг – тишина, а вокруг – ни души, только что-то время от времени, как и прежде, посвистывает, пощёлкивает, пострекочивает. Но уже без покрякивания одомашненных уточек.
Волшебство, колдовство – да и только! Знак Юноны, иного Бога или Богини, или всех Олимпийцев чохом? Дурное предзнаменование перед большой бедой, предсказание великого счастья или просто красивый сон, насланный на смертного то ли Гипносом-Морсом, то ли его сыном Морфеем? Как понять? Ни одного оракула или жреца вокруг, чтобы растолковать!
Цезарь, преодолевая лень и рефлексию, поднялся на ноги и, взирая в небо, медленной поступью, осторожно придвинул свою бренность почти к самой кромке водоёма. Лунных светил в отражении мерцающей водной глади стало уже не четыре, а восемь. И… что это? Теперь и не восемь. Сколько же? Многократное преломление света, играющего с водой, словно со своей марионеткой, породило десятки Феб. Или уже сотни? Не только Феб, но и Фебок и даже Фебочек. Мир диверсифицировался, дробился на молекулы и атомы – большего дробления не только римляне, но и эллины не ведали: электроны, позитроны, нейтрино, кварки, фотоны, бозоны, глюоны и прочие элементарные, истинно нейтральные и античастицы жили в далёком грядущем. Однако это вовсе не значило, что их не было здесь и сейчас. Ещё как были!
Водная стихия тоже завораживала, втягивая в себя если не самого Галерия, то его восхищённые взоры. В глубине озера, поблёскивая рябью в лунном сиянии, красуясь своим великолепием и монументальностью, виднелся подводный лес – словно колыхался под тёмной водой.
«Неужели сейчас зима или период дождей? – мелькнуло в голове цезаря. – Что-то я не заметил, пропустил или, утонув в своих мыслях, как в этом небе или в этом водоёме, сбился со времени года? Ведь, если не входить в озеро, сухо вокруг, только не спит барсук!»
Галерий помнил: горный пресный вифинский водоём затапливал окрестную растительность вместе с вековыми деревьями только в периоды своих разливов – в холодное время года или когда беспробудно заряжали ливни.
«Был месяц май – всё нынче как спросонку», – снова промельтешило в голове царственного мужчины, быстро-быстро, словно мысль-белка. Или попросту мысь.
Он снова перевёл взгляд в небо, вбирая внутрь себя игру и шалости Богов и ночного размножившегося светила. А всего-то-навсего где-то в нижних слоях атмосферы, но в верхних – тропосферы, словно дети малые, разыгрались-разрезвились твёрдые водяные кристаллики, отражая, ломая, но не калеча лунный свет: это были не банальные венцы, а полноценный эффект гало, никак не отмеченный римскими летописцами, философами, историками, жрецами и поэтами в письменных источниках. Прозевали раззявы! Природное явление, согласно народным молвам, смеясь и подпрыгивая, «прорицало» ближайшее грядущее: то ли похолодание, то ли потепление вкупе с осадками.
Галерий ничего не знал о феномене гало, для него это было и колдовство, и волшебство, и знак Божественной Юноны – три в одном. К тройке с большой вероятностью добавлялся туз – Юпитер! – но другие Божества-Олимпийцы при этом, пусть и с меньшими шансами на успех, тоже с ходу совсем уж не отвергались и не исключались. Цезарь и представить себе не мог, что в светлое время суток и в реальности солнечные гало обучены вытворять и не такие чудеса. И уж тем более не ведал, бывают ли вообще лунные аналоги солнечного гало, каковой сейчас ночью явил ему себя, или это уникальный случай, «единственный и неповторимый экземпляр», действительно сказочный сюжет, каких в действительности никогда не приключается.