Потом были тревожные дни плавания, омраченного угрозами германской «неограниченной войны». Несколько уверенности нам придавал наш конвой. И в целом мы нашли «Инфанту Изабеллу» чистым великолепным кораблем – ее капитан был компетентен и добр. Я охотно рекомендую ее всем, кто желает благополучно пересечь Атлантику во время войны.

Нас встретил гнетущий своими серыми бараками и низким небом Романов-на-Мурмане, названный в честь правящей Россией династии. Но после долгого и опасного пути меня с попутчиками охватила радость от долгого и яркого дня и твердой земли под ногами. Потом был казавшийся вечностью трехдневный путь до Москвы, когда радовавшие после тревожных бурых волн вечнозеленые леса начинали тяготить. Но это, скорее, было ощущение важности миссии, которая разрешится уже скоро и потому особенно тяжела.

Впрочем, она оказалась даже труднее, чем мы думали. Как Вы знаете, мне до свадьбы и коронации не удалось встретиться ни с царем русским, ни с его канцлером. Встречи же с компаньонами наших доверителей тоже были неудачны. Все относились настороженно. Самуэлю[18] тоже не удалось что-то быстро достичь по своим каналам. Я уже стал разделять впечатление Сэми, что «русские искренние, доброжелательные и хорошие люди, но очень мутные и бестолковые», но Френсисы[19], и особенно Лидли[20], разъяснили ситуацию в России. Нам, потомственным республиканцам, трудно понять, сколько завязано здесь на царе. Даже я, год проработавший с кайзером, был удивлен, что без воли и внимания Михаила, кажется, ничто здесь не остается и не происходит. Всего за пять месяцев он так крепко взял власть, почти потерянную его братом, что все серьезные вопросы можно решать только с ним. А в эти дни царю было действительно некогда, но вскоре я стал понимать, что мы, возможно, уже опоздали.

В эти дни удалось преуспеть разве только плывшему с нами Моэму[21]. Сомерсет быстро сошелся со своими коллегами по перу и скоро и нас ввел в некоторые их шумные компании. Памятуя о вашей просьбе, я постарался влиться в русскую жизнь, прочувствовать ее, понять… Ожидая высочайшей аудиенции, я попытался окунуться в происходящее в русской столице.

На скоропалительную свадьбу императора и последовавший монарший пикник нас не позвали, как и на саму коронацию. Но эти вести так воодушевленно были встречены толпой, русские так гуляли! Последовавшее за этими событиями празднование юбилея Москвы открыло мне всю широту и удаль русского духа. Я проехал много стран, полковник, но я не видел, где так самозабвенно могут гулять и разделять радость общего праздника. Вскоре я убедился, что не только радость.

Отшумели гуляния, русские красные знамена и салюты почти ежедневно взвивались от вестей о победах русской армии в Галиции. Я вырос в свободной стране и не чужд журналистике и понимаю, что шеф русской печати Суворин манипулирует этой полудикой толпой, но, господи, – как искусно! Даже меня начали пронимать волны восхищения русским царизмом!

За день до встречи с царем я посмотрел фильм «Осовец». Это нужно посмотреть всем, Эдди! Если до этого момента я негативно, но уважительно относился к немцам, даже возмутительные газовые атаки на население Риги не вызывали у меня ненависти к ним, то после сеанса (титры были на русском и английском) я готов был вместе с русскими рвать прусаков голыми руками. Так нам сейчас нужно снимать! Возвращаясь, я стал чувствовать и понимать, что русский дух нельзя убить! Они, может быть, простодушны, за то дело, что считают правым, будут драться даже мертвые! Я начал понимать, почему английский и бельгийский бронедивизионы бьются здесь за русских даже отчаянней, чем за себя! В России ты неизбежно становишься русским, и в лучших качествах этого народа не можешь помыслить быть не равным ему.