Аня была немало озадачена таким исходом, ну а Сергей нисколько не удивился.

Что ж, они двое уже тоже собрались на выход, когда им было предложено сделать фото на память в пиратском антураже вестибюля. Аня обрадовалась, схватила какой-то лежащий поблизости реквизит, напоминающий садо-мазохистские игрушки, и потащила Сергея вместе позировать. Мальчик-одуванчик служил фотографом.

Развеселившись, Аня предложила администратору сделать селфи втроем и даже пообещала, что разместит его в своей инсте и таким образом прорекламирует этот во всех отношениях замечательный театр. На что мальчик-одуванчик, потупившись, отвечал:

– Ой, нет, вы знаете, к сожалению, я не могу участвовать в такой фотосъемке, потому что это не мое постоянное время работы, а на постоянной основе я занят в другом театре. Там не одобрят, если увидят меня на таком фото.

– Правда? – с искренним участием переспросила Аня. – А в каком же театре вы служите?

– В кукольном, – ответствовал мальчик-одуванчик и еще больше смутился.

– Так вот почему все билеты распроданы! – отреагировала Аня. – Актеры все разбежались по подработкам.

– Нет, я во всех спектаклях участвую…, – начал было оправдываться одуванчик.

Но Аня с Сергеем его уже не слушали, а с хохотом вывалились в январскую краснодарскую ночь, где зеленели в свете фонарей газоны и кусты, где не было и намека на снег и где им не нужны были ни шапки, ни варежки.

Когда этой ночью супруги засыпали в красной «приватной комнате» своего трехзвездочного отеля, Аня положила голову Сергею на грудь и вдруг ни к селу ни к городу припомнила, что «тема сисек» сегодня уже звучала.

– Знаешь, – сказала она, – я больше всего боялась, что они мне подсунут вместо груди какую-нибудь другую часть тела.

– А то, что они подсунули тебе парня, тебя не смутило? – отвечал муж.

– Как парня?! – отпрянула Аня, – я ж вроде настоящие сиськи нащупала.

– Не знаю, что ты там нащупала, но, насколько я понял, грудь у него была бритая. Поэтому они и руки твои убрали.

– А ты откуда знаешь?

– Да у меня повязка не полностью глаза закрывала, нос-то большой – вот я и мог кое-что видеть внизу под повязкой. Ну и, когда ты наклонилась слизывать соль, вся эта картина предстала передо мной во всей своей красе.

– И ты не мог мне сказать, – она надулась.

– Ну, если бы я тебе сказал, то выдал бы себя. А ведь кому-то надо было оставаться на стреме, чтобы среагировать в случае более серьезной опасности.

О да, Анин муж всегда умел оправдать свои действия. И бездействие тоже.

Тот не вполне удачный поход в театр никак не помешал нашим героям сотрудничать с Юлей, и она ответственно и энергично взялась за наследственные дела Сергея.

Для Ани и Сергея иметь своего представителя в Краснодаре стало тем более важным, когда буквально через два месяца после их первого визита туда разразилась, как гром среди ясного неба, так называемая специальная военная операция. Аэропорт Краснодара, наряду с несколькими другими, был закрыт для пассажирских воздушных судов, и супруги оказались физически отрезанными от возможности присутствовать в городе для решения бюрократических вопросов. Ну если только не поехать на поезде – сутки до Краснодара и столько же в обратную сторону. А в этом-то как раз и не было необходимости, потому что Юля во всех наследственных процессах была их руками, глазами и головой.

На самом деле вопрос тети Катиного наследства и никогда-то не был для них критическим, а уж в описываемые времена и вовсе стал делом десятым. Рушился жизненный уклад даже не отдельных людей и семей, а – целых наций и государств. Растерянность сменялась депрессией, а у кого-то – и агрессией. Политические бури порождали психологическую нестабильность, и она царила повсюду: в головах и в обществе, в мыслях, словах и поступках.