Через несколько часов взору открылись заснеженные вершины гор и грозный замок, возвышающийся над пропастью. Словно по волшебству массивная решетка скользнула вверх, подъемный мост опустился, створки ворот разошлись в стороны. Под дробь копыт экипаж въехал в темный зев, и все вернулось на свои места. Во дворе их встретили люди с причудливыми ручными фонарями, напоминающими лунные осколки, оправленные серебром. Гостей проводили в столовую, плотно накормили нехитрым ужином, и проводили каждого в отдельные покои на отдых.

Регион долго ворочался с боку на бок на огромной кровати, снедаемый тревогой и трепеща каждой клеткой от ожидания предстоящей встречи. Гиборд в дороге переутомился, и, хотя от напряжения, холода и тяжких дум заныла старая рана, немедленно уснул.

В девять утра их пригласили к завтраку. Ели мало, без разговоров, только столовое серебро позвякивало в тишине. Минут через тридцать за ними пришел высокий худой человек с жидкими волосами до плеч. Не проронив ни слова, сложился в полупоклоне, напоминая надломленную щетку. Гости поднялись и он, не оглядываясь, повел их за собой.

Император принял гостей в Мраморной Зале, предназначенной для церемоний и торжеств, с величественными колоннами, подпирающими недосягаемые своды потолка, с люстрами, напоминающими волшебные хрустальные облака, с витиеватыми узорами на полу, призванными в часы веселья радовать глаз изяществом красок, а сейчас угнетающими восприятие, похожими на засохшие кровоподтеки. В зале царит оглушительная тишина и полумрак, золотистые прожилки в стенах поблескивают холодно, как звезды и туманности в далеком космосе. У огромного стрельчатого окна стоит Император, маленькая фигурка со скрещенными на груди руками, с отсутствующим видом созерцающая горную панораму и пасмурное небо. Сразу же бросилось в глаза, как сильно он изменился: если ранее напоминал льва – сильного, стремительного, с облаком каштановых волос вокруг лица, хищного и живого, – то ныне более всего напоминает коршуна.

Коршуна, которому обрезали крылья и заперли в клетке.

Услышав шаги, Император обернулся. Регион и Гиборд замерли в отдалении, не в силах превозмочь оторопь. Все, что хотели сказать, улетучилось.

– Рад вас видеть, господа, – сказал Император холодно. – Что привело вас в такую даль?

Ответом послужило безмолвие.

– Что же вы молчите?

– Мы оробели, – сказал генерал, глядя на повелителя, как на ожившего мертвеца; Гиборд едва держится на ногах, дыхание прерывистое, точно у него разболелось сердце. Регион чувствует себя еще хуже.

– Похоже, понадобится немного времени, чтобы прийти в себя… – сказал он.

– Что ж, у вас достаточно времени, – ответил Император и как будто улыбнулся. Впрочем, скорее всего так только показалось, ибо на этом лице вряд ли нашлось бы место улыбке.

В голове Региона возникли тысячи мыслей, каждая из которых претендует на первоочередность. Понадобилось несколько минут, чтобы обрести способность связывать их в слова.

– Ваше Величество, так много хочется сказать, – сказал он, проклиная себя за слабость и тугодумие. – На одном дыхании, обо всем и сразу, а вместе с тем я в отчаянии от того, насколько слова неуклюжи и ничтожны, как с помощью них трудно передать все то, что происходит с Империей, какие ужасы обрушиваются… – Регион запнулся, но продолжил тут же: – Если бы только это было возможно, я бы вынул из собственной груди сердце и вложил в ваши руки, чтобы вы почувствовали все, что чувствует каждый житель Фераур…

Император не шелохнулся, он как будто окаменел.

– Полагаю, многое вам известно, – сказал Гиборд. – Но быть может, вы не знаете подробностей? Мы хотим рассказать обо всем, что происходит в Империи сию минуту и о том, что должно случиться в самом ближайшем времени, если не принять меры.