– С этим я спорить не стану, но мне невольно приходит в голову: если бы у Сиобан Броди было больше страха, может быть, она смогла бы выжить? Я даже не знаю, что, собственно, хочу вам сказать, – продолжал Рорк, не давая ей ответить. – Не знаю, как это сказать. Я думал, что знаю. Прежде всего хочу извиниться за то, что так долго откладывал нашу новую встречу.

– Я ждала увольнения. – В ее голосе тоже слышался легкий ирландский акцент. – Вы для этого пригласили меня сюда сегодня?

– Нет-нет, конечно, нет. Простите, мне следовало сообразить, что вы будете беспокоиться после того, в каком состоянии я все оставил. Я был рассержен и… расстроен. – Рорк еле удержался от желания провести пятерней по волосам. «Нервы», – подумал он. Не ей одной приходилось с ними справляться. – Если можно так сказать.

– Вы были вне себя от ярости и готовы были вышвырнуть меня пинком под зад.

– Верно. Я уверял себя, что вы лжете. – Он не отводил от нее серьезного взгляда. – Я убедил себя в этом. Я твердил себе, что вам это зачем-то понадобилось: внушить мне, что та девушка, которую вы знали когда-то в Дублине, и есть моя мать. Это противоречило всему, что я знал, во что верил всю свою жизнь. Понимаете?

– Да, я понимаю.

– До вас были другие. Они пробивались ко мне время от времени со своими историями о родственных связях. Дядя, брат, сестра, черт знает кто. Их нетрудно было уличить, проигнорировать, отправить восвояси.

– То, что я вам рассказала, не было историей, Рорк. Это была чистая правда, как бог свят.

– Да, я знаю. – Рорк взглянул на свои руки. Он знал, что по форме – ширине ладоней, длине пальцев – они в точности повторяют руки его отца. – Я это понял всем нутром. Я это знал. И от этого мне становилось только хуже. Просто невыносимо, поверьте мне. – Он снова поднял взгляд, посмотрел ей в глаза. – Вы имеете право знать: я подверг вас самой придирчивой проверке.

– Я ничего другого и не ждала.

– И ее я тоже проверил. И себя. Я никогда раньше этого не делал. Во всяком случае, не так тщательно.

– Вот этого я не понимаю. Я не стала бы вам все рассказывать, не будь я уверена, что часть истории вам уже известна. Такой человек, как вы, всегда знает то, что ему нужно знать.

– Для меня это был вопрос чести: я внушил себе, что это не имеет значения. Меня это не должно было интересовать: ведь я верил, что моя мать – Мег Рорк. Мне не хотелось иметь с ней что-либо общее, как и ей со мной.

Мойра тяжело вздохнула:

– Знаете, я отказалась от кофе, потому что у меня руки тряслись. А теперь хочу спросить: нельзя ли мне все-таки попросить чашечку?

– Разумеется.

Рорк поднялся, подошел к стене и открыл панель. Внутри помещалась полностью оборудованная мини-кухня. Он начал программировать кофе, но тут у него за спиной раздался ее смех, и он обернулся.

– В жизни не видела ничего похожего на этот кабинет. Такая роскошь! Мои ноги утопают в ковре чуть не по щиколотку. Вы так молоды и уже имеете так много.

Улыбка, которую он ей послал, была мрачной.

– Я рано начал.

– Да, это верно. Знаете, у меня в животе до сих пор все трепыхается. – Мойра прижала к животу руку. – Я была уверена, что вы вызвали меня сюда, чтобы уволить, а может, пригрозить каким-нибудь иском. Я не знала, что сказать семье, моим подопечным в приюте. Тяжело было думать, что придется оттуда уходить. Я так к ним привязалась.

– Как я уже сказал, я подверг вас тщательной проверке. Им повезло, что вы работаете в приюте. С чем вы пьете кофе?

– Сливки, если можно. Значит, все это здание принадлежит вам?

– Да.

– Оно похоже на огромное черное копье, мощное, но изящное. Спасибо. – Она приняла у него кофейную чашку и отпила глоточек. Ее глаза округлились, а затем прищурились. Она принюхалась к дымящейся в руках чашке. – Это