Ученым известно, что марсианская пыль, покрывающая поверхность, вырабатывает электростатический разряд, способный повредить электронику скафандра. Поскольку на Марсе нет дождей, то обычное заземление не поможет, однако на NTR-5L имеется прибор, излучающий альфа-частицы низкой энергии, благодаря ему атмосфера будет ионизироваться и станет электропроводящей. Кроме того, на подошвах ботинок имеются мелкие иглы, толщиной в 0,02 миллиметра, которые снимают заряд.

Все это нам подробно рассказывал Ашот, который обучал нас надевать скафандры. Он же проверял, как правильно мы выполняем процедуры, не забываем ли что-то в процессе «примерки» NTR-5L и KSU-1, насколько герметичен скафандр, исправны ли приборы, заряжены ли аккумуляторы, имеется ли кислород и так далее. Конечно, надеть эти «латы» в одиночку невозможно. Всегда должен был быть второй, который помогал. Если надеть первый обычный слой мог каждый самостоятельно, то в основной скафандр мы «входили», причем «штаны» надеть было еще просто, а вот верхнюю часть – «рубашку» и шлем ассистирующий опускал на астронавта при помощи манипуляторов. Не забывайте, что мы были не в условиях невесомости, а земной гравитации, и 90 килограмм – это тяжело. Распорядок работы составляли в Тестово-испытательном центре, и поэтому получалось всегда так, что я помогал Ульяновой «примерять» скафандры, мне – Сергей, а ему – Ашот, сам же командир надевал при поддержке Марины. Но такой порядок не нравился Ушакову, и я заметил, что помогал он мне с некоторым раздражением, злостью, и пару раз чувствительно ударил меня манипулятором, как бы невзначай, да только я понял, что это было преднамеренное действие. Что двигало бортинженером я не знал, однако мягко сказал ему:

– Эй, дружище, поосторожнее, ты мне кости сломаешь!

– Ничего, потерпишь, – грубовато ответил тот, нисколько не смутившись. – Тебе же приятно Марину лапать, когда она надевает скафандр. Раздеть ее, наверное, было бы приятнее вдвойне.

Ага, вот в чем дело! Он ревнует меня? Но почему? Я ведь не питал к Ульяновой никаких чувств, кроме дружеских; она для меня была товарищем и коллегой – не больше. А вот Сергей, судя по всему, имел на нее свои виды… Так подошел бы к ней и напрямую заявил бы, чего ко мне лезть? Фантазирует о чем-то… Ругаться и, тем более, распускать руки не хотелось (хотя так и тянула вмазать в нос обидчику), ведь тогда я получил бы негативный отчет по полету, а не Ушаков, поэтому предпочел промолчать, сделать вид, что не понял. Сергей, в свою очередь, посчитал это своей победой и как-то высокомерно посмотрел на меня. Ладно, пускай так считает. Главное – не сорвать полет, не создать дискомфорт для остальных членов команды. К счастью, Саркисов в этот момент вышел из отсека, чтобы заменить Ульянову на дежурстве в Центральном посту, а то неизвестно как закончился бы этот небольшой инцидент. Хотя недопонимания у экипажа с Серегеем были и раньше.

Однажды он рассказал анекдот про тещу, считая, что это лучшая тема для мужского единения. Видимо, он расчитывал на определенную реакцию с нашей стороны, однако ее не последовало. Марина, как женщина, не отреагировала на глупость, а мы с Ашотом промолчали. И тогда взбешенный Ушаков поинтересовался:

– Не смешно?

Я произнес:

– У меня прекрасная теща, поэтому не могу выразить свои позитивные эмоции об анекдоте.

Саркисов добавил:

– На Кавказе уважают женщин и анекдотов про тещ нет. Поэтому также не могу поддержать твое веселье на данную тему.

Бортинженер тогда набычился и затаил обиду. И с тех пор искал случая, чтобы подколоть или задеть меня. Ашота он побаивался, а я был его ровестник и меня он считал своим конкурентом, в свою очередь, я стремился не реагировать на подобные действия.