Потому что большинство приличных людей до сих пор не освоили создание имиджа и не до конца осознали, насколько важно в него вкладывать.
Однажды в ТАССе, едва устроившись на работу, я стала свидетелем обсуждения одной коллеги, которая увольнялась. В журналистике это означает, как правило, что корреспондент переходит в соседнее конкурирующее издание. Когда об увольнении девушки сообщили обозревателю того же отдела, он пожал плечами, не поднимая головы, и коротко бросил: «Не вижу конкурента».
Некоторое время спустя, после того, как я написала собственное заявление, мне напомнили об этом случае. Ко мне подошел коллега с мрачным лицом и сказал: «Сунешься в мою тему – поссоримся». Во мне, стало быть, конкурента видели, осознала я с чувством глубокого удовлетворения.
В тот момент я обожала журналистику, ничего не знала об имидже и понятия не имела, что буду этим заниматься. Но имидж у меня уже был. Еще десять лет мне предстояло быть известной в исключительно узких кругах тех, кто работал со мной бок о бок. В силу специфики профессии, у меня было больше знакомых коллег, чем у среднего специалиста: несколько сотен.
И все же я понятия не имела, как выйти на тысячную аудиторию, продолжая свято верить в заслуженный успех по итогам упорной работы из года в год. Мне было очень удобно в это верить в том числе потому, что у меня была куча страхов, например, почти фобическая боязнь телекамер. Рядом с которыми, по иронии судьбы, я стояла едва ли не каждый день.
Тезисы главы № 1 и всего вышесказанного:
Проповедникам успеха в имиджевых вопросах верить нельзя. Они объясняют свой успех так, как им самим приятнее, и направляют вас туда, куда им выгодно: т. е. в противоположном направлении.
Успех нельзя мерить в автомобилях, яхтах, и баснословных доходах. Успех измеряется широтой круга людей, которые знают о вашем профессионализме, его также можно „взвешивать” в соцсетях – в лайках и комментариях.
Участники российского рынка за последние 30 лет научились делать красивую упаковку для товара. Но все еще не научились красиво «упаковывать» себя.
Ваш имидж не возникает в результате упорной работы – кроме, собственно, упорной работы над вашим имиджем.
Глава 2
Телефонные звонки, телекамеры и еще 1000 вещей, которых я боялась
Писать мне всегда чрезвычайно нравилось.
Сначала – просто часами выводить буквы. Возможно, это странно, но даже когда я была чересчур мала, чтобы придумать что-то толковое, когда мне было лет 7–8, я наслаждалась самим процессом письма.
А еще больше я любила читать, сидеть с книгами в полной тишине и уединении. Не то, чтобы мне совсем не нравилось играть с другими детьми – просто никогда не считала это самым захватывающим занятием из всех возможных.
Однажды получилось даже смешно: снизу явился сосед и начал громко возмущаться «прыгающим и бегающим» ребенком. Моя бабушка, хватая воздух ртом как рыба, безмолвно указала на меня, сидевшую на диване. Когда они с соседом вошли в комнату, все стало ясно: над моим диваном сотрясалась люстра – прыгали дети этажом выше. Я, увлеченная книгой, этого даже не слышала.
В какой момент все внутри меня резко поменялось, я не помню, но уже в 16 мне страстно хотелось общаться с людьми. Тому было две помехи, первой из которых стал крайне малый коммуникативный опыт по итогам детства, в котором «ей рано нравились романы, они ей заменяли все». Вторым препятствием стали взрослые, которые к тому времени уже вовсе не хотели, чтобы я чаще ходила гулять.
В результате мой своеобразный «выход в свет» совпал с борьбой за независимость и это, вероятно, определило весь вектор моей жизни на последующие 10 лет. За которые я вряд ли стала гением общения, но пару-тройку серьезных страхов убрала. Помогали тексты и люди. Люди – по ситуации, чаще когда все было не так уж серьезно. Тексты приходили на помощь всегда, в самых сложных ситуациях.