Володька поцеловал мать в щеку и выпрямился.

– Что, кроме тебя, некому перебрать? Нюра могла бы помочь.

– У нее, сынок, своя забота: с хозяйством и ребятишками замоталась, не до помощи. – Дарья подняла с земли плащ, оглянулась на теленка. – Загнать, что ли?

– Пусь ходит, ничего с ним не случится.

– Как ты там, сынок? – не удержалась от тревожного вопроса Дарья.

– Да нормально, – понял озабоченность матери Володька, – работа нетяжелая и непыльная, только вставать рано приходится и поздно ложиться.

Они поднялись на крыльцо, прошли в избу.

– Опять пешком от района? – не то с укором, не то с легкой тревогой спросила Дарья.

– На попутке. Начальник пока машину не дает. – Володька поставил сумку на скамью, у стола, как-то торопясь, достал из нее большой апельсин – Лена его угостила, и протянул матери: – На вот тебе, мам, гостинец.

У Дарьи дрогнула душа в отраде.

– Спасибо, сынок. – Она отвернулась, чтобы не выдать повлажневших глаз. – Сам бы и съел, чего уж вести такую редкость в деревню.

– Чтобы я ел гостинец. – Володька все же уловил волнение в голосе матери и добавил: – Тут вот в сумке еще продукты разные: колбаса, огурцы свежие, сыр…

– Откуда такая роскошь в столь голодное время? – Дарья заторопилась к посудному шкафу. – В городе, говорят, шаром покати в магазинах.

– А я не в магазинах, а на складе для начальства брал вместе с шефом.

– По-блату, значит, – с неодобрением в голосе произнесла Дарья.

Володька знал ее негативный настрой на такой расклад и постарался перевести разговор в иное русло:

– Огород, я видел, просох, – схитрил он. – Пора и картошку сажать…

Дарья поняла его и больше не стала говорить о городе.

– Тебя ждем. Я уже и с Иваном договорилась – плуг обещал и лошадь. Митя-то не приедет? Я его что-то во сне плохо видела.

Володька заколебался, раздумывая: сказать или нет про братову беду, – и решил, что от матери не стоит умалчивать такое, и тихо произнес:

– Митя, мам, в больнице. С воспалением легких лежит. Больше недели уже.

Дарья замерла у шкафа, руки у нее медленно опустились.

– Чего это он заболел и когда?

– На рыбалку ездил в конце месяца и попал в снегопад и холод, а тут рыбнадзор – пришлось прятаться. Вот и вымок весь.

– Ах ты, паразит такой! – Дарья присела на лавку. – Далась ему эта рыбалка! Себя не жалеет, так хоть бы мать пожалел. – Она высморкалась в фартук. – И когда только за ум возьмется, не парнишка уже! Загубит здоровье, что тогда?

– Да ты, мам, не расстраивайся. Он уже поправляется, ходит, еще дней десять побудет – и выпишут.

– И не сообщат ничего.

– Так вначале думали – обычная простуда, – схитрил Володька.

– А ты когда у него был? – Дарья успокоилась, поднялась с лавки.

– Позавчера.

– Галина хоть передачи носит?

– Носит. – Володька нахмурился. – Но он не принимает – поскандалили они что-то сильно.

– Им тешиться да скандалить, а мне все горечь на сердце. Не корова бы с теленком съездила бы в город, помирила их палкой.

– Сами помирятся. – Володька снял рубаху и прошел к умывальнику. – Я Мите возил кое-что. Он запрещает, говорит, что хватает и того, чем кормят.

– А у тебя-то как на работе? – помолчав, снова спросила Дарья, чтобы окончательно потушить постоянное беспокойство о младшем сыне.

– Все так, как писал, только начальник с куражом – любит, чтобы лишний раз ему услужили.

– А ты, сынок, чего хотел? – поняла его Дарья. – Наш вон Дровенюк велика ли шишка, а тоже иной раз на козе не подъедешь.

– Я так не могу. Разве нельзя просто работать?

– Э, сынок, ласковый теленок две титьки сосет. Ты свое дело делай, а на дыбы не становись, уступи где можно. Ты молодой.