– Эх, Пиппа.

Он встал, набрал ковшом для вина из котелка, висевшего над очагом, кипящего, пахнущего пряностями зелья и наполнил им чашу.

– Пей медленно, – предупредил он, вручая ей напиток. – И давай попробуем все с тобой уладить.

Ощущая себя в этот момент баловнем судьбы, она взяла чашу и отпила немного, чтобы успокоиться.

– Ты не знаешь, кто ты? – спросил он, снова присаживаясь в изножье кровати Пиппы.

Она колебалась с ответом, прикусив нижнюю губу.

Первой ее реакцией было рассмеяться и снова подшутить над ним, сказав, что она дочь султана или сирота из дома Габсбургов. Обхватив чашу двумя руками, она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

Она разглядела в них участие. Приветливый взгляд проникал в тайники ее души, заставляя подыскивать слова, чтобы поведать ему то, что никогда не рассказывала ни одной живой душе на всем белом свете.

Медленно поставив чашу на тумбу у кровати, она заговорила:

– Сколько я себя помню, я всегда была Пиппой. Просто Пиппой. – Эти слова комом застряли у нее в горле. С привычным смешком она справилась с собой. – Это позволяет чувствовать себя на удивление свободной. Не зная, кто я есть на самом деле, я могла считать себя кем угодно. Один день моими родителями были герцог и герцогиня, на следующий день они становились бедными, но гордыми арендаторами небольшой фермы, потом – героями голландского восстания.

– Но тебе-то всегда хотелось только одного – знать точно, откуда ты, и обязательно быть чьей-то. – Айдан осторожно перебил Пиппу.

Она метнула взгляд в его сторону, но удержалась от жесткого выпада или смешка. Впервые в жизни она вынуждена была согласиться с абсолютной, но жестокой правдой.

– Все так, Бог свидетель. Мне хотелось только одного – знать, что кто-то когда-то любил меня.

Айдан потянулся к ней и взял ее руки в свои. Странное чувство покоя волной накатило на нее. Этот мужчина, этот предводитель клана чужого народа, который имел все, пусть и ценой гибели своего отца, каким-то образом дал ей возможность почувствовать себя не просто защищенной, но оберегаемой и нужной.

– Давай начнем потихоньку двигаться назад в прошлое. – Он нежно погладил большими пальцами ее запястья. – Расскажи мне, как так случилось, что ты оказалась на ступенях собора Святого Павла, где я впервые тебя встретил?

Он говорил об их встрече как о чем-то судьбоносном. Пиппа отдернула руки и стиснула зубы, твердо решив ничего не рассказывать дальше. Ужас, который она испытала в бурю, убавил ее способность держать оборону. Она вернет себе эту способность. С чего бы это ей пускать в свою душу незнакомца, которого она и не встретит больше, как только он покинет Лондон?

– Пиппа, – напомнил он о себе. – Это очень простой вопрос.

– А вам зачем? – откачнулась она от него. – Разве вам это интересно?

– Но мне действительно интересно, потому что ты мне не безразлична. – Он провел рукой по ее волосам. – Неужели так трудно понять?

– Трудно, – отрезала она.

Он потянулся к ней и замер. Всего на мгновение его рука зависла в воздухе между ними, потом он ее отдернул и прокашлялся.

– Пока я – твой покровитель, ты можешь не бояться выступать на улице.

Он заставил ее почувствовать себя глупо. Прячет свои мысли, словно какие-то страшные тайны. Она глубоко вздохнула, пытаясь определить, с чего начать.

– Ладно. Морт и Дов как-то сказали, что весь Лондон ходит мимо собора Святого Павла. Я же понадеялась, как показало время, совсем зря, в общем, тешила себя мыслью, что однажды я увижу мужчину и женщину, которые скажут, что, мол, ты – наша. Она укуталась в одеяло. – Дура, да? Конечно, ничего подобного не случилось. – Она усмехнулась. – Если бы даже они меня и узнали, вряд ли позвали к себе, неумытую бродяжку, мелкую воровку.