– Да когда такое… – возмутился я и замер, застигнутый врасплох смутным воспоминанием.

Иннушка. Хрупкая девчушка с тихим нежным голосом. Голубой халат балахонистый, длинная темная коса, глазищи здоровенные зеленые, которые она на меня все время таращила, стоило где столкнуться. Из-за шрамов наверняка. Это она? Жена командира? Надо же как изменилась. Тогда такая вся была сияющая, что ли, пусть я ее едва ли и замечал. А теперь вид изможденный, будто ей душу кто всю вымотал.

– Да-да, – ехидно закивал бывший однополчанин. – Вспомнил? Как раз в ту ночь, когда ты на утро из санатория взял и сорвался. Видать, жопой почуял, что бежать от этой заразы надо, да?

– Я же бухой был в говно… – пробормотал, не понимая что и чувствую. Смятение дикое однозначно. – Чего было, и как я ее… не помню вообще. Мне, походу, вообще Наташка тогда причудилась, а поутру сорвался не глядя. Еще в бо́шке плескалось, и глаза еле видели.

Само утро я помнил. Смутно, но помнил. И обнаженную красивую женщину, лежавшую на топчане рядом, вспомнил. Лицо вот – нет. Волосы темные, густые, блестящие на него упали и скрыли. А я прикоснуться и убрать, посмотреть не смог себя заставить, как только осознал, что она – не моя Наташка. Так гадко сначала от себя стало, потом до полупьяного мозга дошло, что нет у меня больше моей Наташки, и еще гаже себя почувствовал.

– Я подумал, что это одна из девок, что вы вызвали, была, – выдавил, охреневая все больше. – Как же я ее… Бля-я-а-а! Надеюсь, хоть не силком!

Неужели я, урод никакущий, на девчонку наткнулся и завалил, согласия не спрашивая. Потому как был в таком состоянии, что хрен что спросить бы мог, а и спросил бы, вот с хера ей соглашаться с ходу? На рожу в шрамах поближе посмотреть?

– Ну, судя по тому, как ее гнуло и мотало под тобой, когда я на вас наткнулся ночью, тебя разыскивая, было все добровольно. Или же ей все понравилось уже в процессе, – заржал Гром цинично, а я скривился. – Да ладно, мужик, претензий же после не предъявила, значит, норм все, зашел ты девушке, как надо. И вышел тоже. А что сам не помнишь, ну так с кем такого не бывало. По нажиралову чего только не начудишь. Главное, чтобы без последствий. И тебе в этом свезло, а Петровичу – нет. Хотя говорил я ему, сразу предупреждал.

– Да чего заладил ты, давай объясняй дальше! – воспользовался я поводом сменить тему.

– Не у меня же тут случился момент реанимации памяти. Я и рассказываю. Короче, первый парень у Инки был, но недолго. Прямо на выпускном в школе драка случилась и его убили. Местные мне сказали, что молодняк чуть винцом домашним глаза залил, и к ней другой одноклассник попытался подкатить, мол, нравилась она ему всегда, а тут была не была. Вот и подрались пацаны. Итог – один в могиле, второй на зоне.

– Ну и? – не усматриваю пока никакого криминала со стороны девушки. – Сам говоришь, по пьяни всякое бывает. А тут еще и молодежь горячая и ревнивая.

– Ага, первый раз – не педераст, дальше слушай! Погоревала наша Инка годик, но тут к ней посватался один паренек местный постарше, год только как из армии вернулся. Стали гулять, обжиматься, все как полагается. Месяцок походили, и вдруг парень раз и утонул в тамошней речке-вонючке. Народ уже тогда шептаться начал, что на Инке порча, что ли, какая-то или типа того. Ее мамаша-то тоже двух мужей схоронила.

– Бред какой-то.

– Ну бред – не бред, а только через два года нашелся еще один дебил-смертник. Взял и женился на Инке и даже в путешествие свадебное повез на машине к морю. По местным меркам состоятельный был мужик. Короче, к морю он ее повез, а обратно его уже двухсотым привезли. На обратной дороге в аварию попали они. Он на месте насмерть, через лобовуху выкинуло, а на черной вдове нашей несколько царапин всего. В поселке их мухосранском от нее все мужики тогда уже конкретно шарахаться стали, никакими сиськами и мордахой смазливой не подманишь.