– Поздравляем с Рождеством! – закричали друзья хором, которым руководил Ник. Ему, конечно, хотелось соприкоснуться с любимой девушкой, хотя бы виртуально. Наверняка, это он подбил ребят поздравить её.

– Спасибо, милые мои, – Мана растроганно вглядывалась в лица друзей: как обычно яркой Лины, рыжего богатыря Петера, скромника Олафа, с неизменным электронным блокнотом под мышкой и, конечно, Ника.

– Что у вас на головах? Не могу рассмотреть.

– Это АХА9-нововведение – прозрачные забрала для защиты от вируса, – объяснил Ник. – Мы их к празднику украсили. Смотри!

Он повернулся к ребятам и скомандовал:

– Три, четыре!

Все четверо по команде опустили щитки, украшенные рождественскими игрушками, мелкими шариками, пирамидками и даже пряниками. Друзья засмеялись, а вместе с ними и Мана.

Как здорово именно в рождественский сочельник почувствовать в своём одиночестве теплоту близких сердец, дружеское плечо! Мана чуть не расплакалась. Сокурсники продолжали шутить. Потом они разлили в пластиковые стаканчики дешёвое шампанское и подняли, будто чокаясь с Маной.

– Как поживает наш талантливый диурналис10? – спросил Петер, притоптывая на морозе.

– Одно совершенно точно – ещё поживает!

– Мы читаем твои опусы! – сообщила Лина, кидая кокетливые взгляды то на Петера, то на Ника.

Сегодня она была хороша – синяя куртка под цвет глаз, светлые локоны уложены по-праздничному. Мана даже по-женски чуть-чуть позавидовала ей.

– А ты сегодня принцесса! – не сдержалась Мана.

– Поднимем стаканы за милую Ману! – начал Петер.

– Съедим по банану за душечку Ману! – продолжил Олаф сплетать рифмы.

– Играют баяны в честь барышни Маны! – присоединилась Лина.

– Гремят барабаны – да здравствует Мана! – закончил Ник поздравление. – Выздоравливай, Мана!

Друзья снова подняли защитные забрала, чтобы выпить за подругу.

– Спасибо вам, дорогие мои! С Рождеством! Всем-всем от меня самые лучшие пожелания! – со слезами на глазах поздравила Мана компанию. – Вы же знаете, что я пожелаю, всё сбывается.

– Пожелай, сеньорита, чтобы этот свет освободился, наконец, от гидры-мутаты, – предложил Олаф.

– Непременно! – пообещала сеньорита Мана. – А ещё я пожелаю, чтобы люди вышли из норок, чтобы могли встречаться, смотреть друг другу в глаза, обнимать и целовать друг друга!

– Мана, мы обнимаем и целуем тебя! – весело выкрикнул Петер, сорвал с забрала Ника пряник и сунул его в рот.

Ник толкнул Петера и с укоризной посмотрел на него:

– Это был мой…

Петер с набитым ртом невинно моргал, подняв руки вверх. Ник передумал говорить про пряник:

– Это были мой текст! Мы тебя любим, Мана!

Компания распрощалась с подругой, не сообщив, куда собирается дальше. Мана не спрашивала, а ребята не говорили, чтобы не расстраивать её.

Около десяти вечера раздался новый звонок. Это был Арди! Как же он был хорош! В тонком свитере вишнёвого цвета, в жёлтых трикотажных брюках, он сидел на гостиничном диване с ногами и что-то жевал. Серые глаза смотрели прямо на неё.

Мана слегка растерялась, долго молчала, не отвечая на приветствие Арди. Она стояла перед экраном телекомпа, на котором она видела любимые глаза.

– Ты где там? – занервничал музыкант.

Мана спохватилась. Без предисловий она начала читать четверостишие:

Серые глаза – я в полночный час

Не могу уснуть,

В зеркале озёр милых серых глаз

Снова утонуть…

Арди понял, что стихи посвящены ему, нахохлился, но не показал удивления. Музыкант Ферт чётко следовал девизу любой звезды: ничему не удивляться. Пусть удивляется простой народ!

– Твои стихи? – небрежно спросил он.

– Мои, – просто ответила она.

Чтобы развлечь собеседника, она стала рассказывать ему о том, как в детстве праздновала Рождество: