– Растратился на мебель?
– Да нет. Во всех комнатах нет нужды. Поэтому я не стал обживать другие. Работаю в музыкальной шкатулке. Отдыхаю в оранжевой комнате, иногда в зелёной, сплю в спальне. И правда, одному много не надо. Но в мире высокой музыки, – нараспев произнёс Арди, преисполнившись пафоса, – есть понятие престижа. Мне по статусу полагается жить в таких… – певец задумался, подбирая слово.
– … хоромах, – подсказала Мана, почувствовав себя в своей однушке, как лягушонка в коробчонке.
– Какая комната тебе понравилась больше всего?
– Оранжевая комната премиленькая!
– Мне она тоже нравится больше всех. Хотя многим тянкам нравится спальня, – ухмыльнулся Арди, – а любительницам кулинарии – кухня.
– Я не люблю готовить. Оранжевая – самая-самая.
– Это единственная комната, которую обставлял не я. Один неплохой дизайнер, вернее, дизайнерша. А зелёная комната?
До зелёной комнаты на видеоэкскурсии Мана не дошла. Она вспомнила слова Лины и придумала, что сказать:
– Ты про оранжерею? Я люблю растения и частенько хожу в нашу городскую оранжерею.
Мана боялась, что Арди может спросить что-то конкретное и быстро перевела разговор:
– Недавно я была там. Знаешь, появились некоторые новые сорта орхидей.
– У меня нет орхидей, ты видела. Орхидеи очень капризны. А в моём доме капризничать позволено только мне!
12
Объяснение с Ником далось Мане нелегко. Она привыкла к честным отношениям, врать другу и изворачиваться она никак не хотела. Однако её откровенность могла ранить Ника, потому что она была девушкой его мечты. Френдзона, в которой находился Ник для Маны, его совсем не устраивала, и он временами пытался переступить границу дружбы. Мана терпеливо объясняла другу, что находится в свободном плавании, никому не отдаёт предпочтения, умалчивая о своих сердечных переживаниях. Ник всегда был настороже, он был готов вступить в борьбу за Ману, как только узнает о сопернике.
О том, что три года назад Мана была фанаткой Арди Ферта, похоже, знал Петер, другой сокурсник и общий друг Ника и Маны, но посвящён ли в эту тайну Ник, девушка не знала. Сама она щадила чувства Ника.
Однако объяснения было не миновать. Мана позвонила Нику на следующий день после операции с его прибором.
– Ник, хэлло! – как можно приветливее поздоровалась Мана.
– Привет, сеньорита Мана! – Ник подмигнул девушке.
В сравнении с сероглазым королём, черноволосый, черноглазый Ник казался Мане султаном с Востока.
– Ты похож на восточного мага, – призналась Мана.
– Думаешь, что я сейчас вытащу кобру из мешка?
– Не-ет, лучше флейту и лукум!
– Как настроение?
Ник никогда не действовал напролом. Ему, наверняка, очень хотелось узнать историю, для которой потребовался его прибор, но он терпеливо ждал.
– Спасибо, распрекрасно! Благодаря тебе, Ник, твоему прибору, я сделала хорошее дело для одного хорошего человека, – Мана замолкла, она боялась расспросов и хотела раскрыть свой секрет по минимуму.
– А я думал, ты руками Лины хотела совершить преступление и, чтобы запутать следствие, заставила её говорить твоим голосом.
– Издеваешься? – сделала обиженный голос Мана.
– Преступление тоже может совершаться ради благородных целей и для одного хорошего человека.
– Ник, прошу тебя, не обижайся! Можно, я не скажу тебе имя этого человека? Мы с ним плохо знакомы, это был случайный звонок из систаграмма. Он застрял в пограничном городке из-за карантина, очень волновался насчёт своей квартиры. Чтобы попасть в чужую квартиру, нужно было показать своё лицо, а у меня его сейчас нет.
– Почему ты сразу не могла сказать этому человеку, что в квартиру пойдёт твоя подруга?