– Нет… ты не посмеешь…

– Ты обращаешься ко мне на «ты»? Забываешься, дорогая. – Жалости к ней не было абсолютно.

– Я не верю, что тебя привлекла эта безродная девка! – вдруг выкрикнула она, покраснев от гнева. – Да ты через неделю за мной бегать будешь! – Анардия отвернулась к столу и судорожно отпила из бокала. Стоя ко мне спиной, она тихо произнесла: – Ты действительно бросаешь меня? Из-за нее? А наша помолвка?

– Да, я бросаю тебя. По большому счету Трината ни при чем. Не она, так другая… но не ты. Никакой помолвки не будет. Я выберу более достойную девушку… Ты прекрасно знала, на что шла. И в память о прошлом я позволю тебе сохранить достоинство, если не будешь делать глупости…

– О! Поверь, – прошипела она, – больше не сделаю. – И резко, с разворота швырнула в меня бутылкой. – Забудь!

Я успела уклониться, и снаряд не попал мне в голову, но костюм и ковер были испачканы. Не дожидаясь моей ответной реакции и не сыпля проклятия, что меня несколько удивило, Анардия, громко хлопнув дверью, покинула комнату.

Тяжело вздохнув и смахнув капли с лица, я устало подползла к креслу. Наполнив бокал из желтоватого кувшина, сделала глоток, поморщилась и, вылив остатки обратно в кувшин, налила воды. Ох, надеюсь, Тринате не сильно достанется… Поговорить бы с Ветриаром по поводу планов Сонэи и Скайнера, но не стоит его сейчас беспокоить, время уже позднее.

А ночью мне стало плохо…

Я проснулась от неприятной, ноющей боли в животе. Сквозь сон я чувствовала острую резь, и с каждой секундой она все усиливалась.

Громко застонав, я согнулась пополам, глубоко дыша и борясь с подступающей тошнотой. В затуманенном болью и сном мозгу скользнула мысль, что это состояние ненормально, но тут же меня скрутил новый приступ боли.

– Помогите… – Голос сорвался на шепот, я знала, что никто не услышит. Неужели это смерть? Опять? Не хочу… Я застонала в полный голос, уже не сдерживая себя.

Кое-как соскользнув с кровати, добралась до столика, где стоял кувшин с водой. Жадно припав к горлышку, я вливала в себя жидкость. Боль в животе слегка утихла, словно пожар внутри притушили, но в то же время мутная тошнота перешла в полноценную рвоту. Меня выворачивало в отвратительном процессе до тех пор, пока не пошла желчь.

Плохо… то есть хорошо, значит, организм очистился… наверное. Я сглотнула, встала с колен, и меня тут же накрыла темнота…

– Ваше высочество… Ваше высочество… – Кто-то усиленно тряс меня за плечо, пытаясь дозваться.

С трудом разлепила веки, и если бы могла, то засмеялась бы. Надо мной склонился Альтон эс Фаэн и обеспокоенно вглядывался в лицо. Дежавю, блин. Поодаль я заметила встревоженного Ветриара и, как это ни удивительно, Ларинэ.

– Он очнулся, – бросил лекарь, и оба мужчины облегченно выдохнули.

– Вы свободны, Альтон, – бросил принц.

Доктор недовольно поджал губы и вышел. Похоже, он уже и не рад, что не так давно вернул принца к жизни…

– Как ты? – Ветриар присел на кровать.

– Уже нормально…

– Что произошло? – напряженно спросил Ларинэ, вглядываясь в мое лицо. – Рассказывай!

– Хорошо. Ночью мне стало плохо… сильная резь в животе, тошнота, жжение внутри… Я звала… – Проклятье! Щипок Ветриара вернул меня в действительность, и пришлось резко заканчивать, пытаясь скрыть ошибку: – А-а-а, – протянула я, словно вздыхая, – никто не слышал. Потом кое-как добрался до стола и выпил воды. Тут меня и вырвало. А потом темнота… – скомканно закончила я, бросив смущенный взгляд в сторону столика.

– Все уже убрали, – пробормотал принц, поняв причину моего смущения, и повернулся к Ларинэ. – Отравление?