Возникающий здесь конфликт разнесённых в противоположные концы мироздания прав и обязанностей чётко описывает и утверждает их природную неразрывность, их сплоченность и их единство, ибо конфликт тоже может соединять, более того – он обязательно это делает.

Есть право – значит есть и обязанность. По другому не бывает.

Человек всегда использует своё право на возникновение, и неизбежно, в течение своей человеческой жизни, соблазняется возникать из небытия вновь и вновь – он прельщается возможностью вновь рождаться и жить, продолжая игнорировать свои прямые обязанности и, тем самым, он – человек, лишь поддаётся инстинкту самосохранения, а точнее – инстинкту сохранения тела, другими словами – подчиняется своей внутренней химии, отрицает свою свободу принимать собственные решения, отрицает своё предназначение и отвергает свою волю.

Человек, всеми доступными ему способами, отсрочивает свою окончательную гибель, отсрочивает свою обязанность быть разгаданным и отработанным.

Ведь полное и честное исполнение всех своих обязанностей есть не что иное, как окончательное осознание своей сути, то есть, получение правильных ответов на любые существующие вопросы. Окончательное осознание – это обретение высшего знания.

Но это также и окончательная смерть человека, это конец его пути, это упразднение его человеческой сути. И это всегда упразднение за НЕНАДОБНОСТЬЮ… И высший человеческий пилотаж, высшая милость человеческого существования – это самоупразднение, это самовычеркивание, это самоликвидация. Тут речь не о самоубийстве, речь о саморождении…

Полнота знаний – это всегда перерождение человека в совершенно новое качество. И полнота знаний предоставляет перерождённому новые возможности уже нечеловеческого бытия. Или человеческого небытия, это уж как угодно.

И это небытие всего лишь бытие наизнанку, всего лишь бытие другого вида, возможно, более развитого, и потому – невидимого человеческими глазами.

Или специально сокрытого от них. Ибо неподготовленные глаза могут навредить даже одним взглядом…

Не навреди!

Лишь только свободные умы способны пренебречь внутренней химией существующего человеческого тела, лишь свободные умы способны переступить через свой собственный предел и вырваться на волю – вырваться из своего круга смертей и рождений – вырваться, чтобы погибнуть окончательно, чтобы раствориться без всякого следа в зелено-голубой природе, а значит – стать этой самой природой – бессмертной, бесстрастной и всеобъемлющей.

Вот почему благо – лишь окончательная смерть, благо – лишь свой окончательный ответ. Ибо только окончательное, как ясно следует из самого слова, отвергает даже время, оно не замечает его и презирает как несуществующее.

Ибо окончательно – это всегда навечно.

Окончательная смерть человека не имеет ничего общего со смертью телесной, со смертью физической. Только она, только бесповоротная, только вечная, и от этого – благая смерть, с поклоном возвращает человеку то, что принадлежит ему по его человеческому праву – возвращает ему его истинное бессмертие.

Бессмертие другого порядка, бессмертие другой химии и физики, бессмертие без циклов и повторений, бессмертие бога, бессмертие великого замысла homo sapiens…

Обязанность – на то и обязанность, чтобы, в конце концов, каким-то образом, реализоваться, исполниться, осуществиться.

Ведь даже самая длинная, самая кривая, самая крутая дорога, пусть и отвесная – когда-нибудь, куда-нибудь, да выведет. И выведет неизбежно.

Куда?

Конечно же, в счастье… В обретение смысла человеческого существования, в переход из этого существования в существование уже нечеловеческое – в существование бога.