– Проходите, – сказала она тонким высоким голосом, но почти шепотом, – деньги принесли?

– Да, – ответила Кэт.

– Оплата сразу, но должна предупредить: гарантий никаких не даю. Тем более, если первая беременность. Смотрите, потом вообще может не быть детей… Делаю добросовестно, как в больнице, но все зависит от организма. Если ослаблен, то жди проблем. Поэтому предупреждаю сразу – претензии не принимаю, это не магазин. Проходите в комнату. Белье принесли?

Девушки прошли за женщиной в полупустую комнату, где напротив окна стояла кровать, застланная клеенкой и рядом – небольшой стол с инструментами, которые сразу вызвали у девушек испуг.

– Ничего не бойтесь. Сделаю укол, больно не будет. Деньги приготовьте и раздевайтесь. Кто из вас будет?

Кэт, бледная как мел, молча кивнула на подругу, которая вообще лишилась дара речи. В это время из соседней комнаты донесся стон и женский возглас.

– Ой, я сейчас! – сказала женщина и стремительно направилась в соседнюю комнату, оставив девушек одних.

– Мэри, умоляю, давай уйдем! Представь, этот негодяй хочет погубить твою жизнь, а ты – жизнь своего ребенка! Своего, понимаешь? Это страшно. Одумайся.

– Опять та же песня. О чем ты? Я все решила.

Тут в комнату вошла женщина и строго сказала, обращаясь к Мэри:

– Или ложись, или уходи. Скоро другая пациентка придет. Я в больнице работала, у меня постоянная клиентура…

– Хорошо, хорошо, – торопливо произнесла Мэрилин, чувствуя во всем теле чудовищную омертвелость, дрожащими руками сдернула с себя плащ. – Иди, Кэт, иди.

– Я тебя подожду, – обреченно ответила Кэт и выскочила в узкий коридорчик, едва не столкнувшись с еще одной пожилой женщиной, которая направлялась на помощь акушерке.

Мэри старалась уверить себя о том, что ребенок станет помехой для ее карьеры, разрушителем счастливого будущего, который похоронит ее мечты. Наверное, многие молодые женщины так считали, попав в подобную ситуацию, их не останавливал даже страх навсегда остаться бездетными. Странное успокоение и безразличие пришли к ней, когда начал действовать укол морфия, который ей сделали, чтобы она не чувствовала боли.

Кэт была в ужасном состоянии, ощущая себя убийцей, ведь если бы она не поехала сюда с Мэри, может, та еще одумалась. В больнице отказались делать аборт – время упущено, глядишь, ребенка сохранила. А если б напилась дряни, купленной на рынке? Возможно, отравилась сама. «Боже, Боже, спаси и помилуй нас, грешных!» – со слезами взмолилась девушка, чувствуя страшное отчаяние и терзаясь дурными предчувствиями. Она не помнила, сколько прошло времени, пока Мэри была в той страшной комнате с жуткими инструментами. Особенно ее потрясли большие металлические щипцы, которыми, вероятно, сейчас рвали на части тело маленького несчастного ребеночка, который рос внутри красивой молодой женщины и надеялся появиться на белый свет живым и невредимым. Но этого невинного кроху превращала в кровавые куски и вытаскивала из чрева несостоявшейся матери чужая жестокая женщина, превратившаяся в убийцу-мясника.

Испытанный стресс был таким сильным, что Кэт плохо помнила подробности этого дня, как и дальнейшие события. Все происходило, как в дурном сне. После аборта она едва довела подругу до своей съемной квартиры, а вечером у той открылось кровотечение, поднялась температура, и ее пришлось отвезти в больницу. Врач сказал, что Мэри может умереть, если не сделать операцию. Срочно нужны были деньги.

Кэт знала только один способ, как можно было сразу достать такую большую для них сумму. Когда-то на одной из неудачных кинопроб их приметил известный в городе сутенер. Питер без стеснения предложил подругам заняться проституцией с особо состоятельными клиентами, которые предпочитали иметь в любовницах молодых и красивых начинающих актрис или певиц. Это было выгодно всем: сутенеры подбирали понравившихся девушек, заказчик оплачивал все расходы, становясь постоянным и единственным клиентом (непреложное требование негласного соглашения), компенсировал связанные с этим условием издержки. Таким образом, несостоявшиеся актрисы становились в своем роде любовницами по вызову. От них даже не требовалась демонстрация каких-то чувств, привязанностей и тому подобная эмоциональная чепуха, но требовалась исполнительность. Так толстосумы покупали тела молодых красавиц, многим из которых было нечем платить за жилье и обучение. Вместе с тем мужчины освобождались от самого процесса (весьма утомительного!) ухаживания за любовницей, не тратя силы на то, чтобы угодить ей, выпросив взамен немного «любви», ведь с проститутками было проще и свободней.