Неизвестность меня убивает, мы едем слишком медленно, хотя спидометр практически зашкаливает. Внутри все разрывается, мне хочется кричать, мне хочется выпрыгнуть из машины и бежать, как будто так будет быстрее. Я не могу спокойно сидеть, я задыхаюсь. Это паника? Или отчаяние? Я открываю окно, несмотря на то, что сегодня холодная ночь, мне нужен свежий воздух. Мне нужно прочистить мозги, успокоить себя. Мне нужно взять себя в руки. Я никогда не паниковала, и сейчас не должна. Но Костя моя семья, кроме него у меня больше никого нет. Мы с ним столько пережили, я не могу его потерять. И не потеряю! Он выкарабкается! Он крепкий мужик!

Немного успокоившись я обратилась к водителю:

– Анатолий Петрович, пожалуйста, позвольте мне сесть за руль? Я не много пила, и алкоголь уже выветрился. Вождение меня успокаивает.

Как ни странно, мужчина припарковался на обочине и вышел из машины уступая мне место. Управляя машиной, я почувствовала хоть какое-то действие с моей стороны и это действительно меня успокаивает.

По дороге, к моему облегчению, нам не встретилась ни одна патрульная машина. Видимо нам сопутствует удача, если в такой ситуации можно так выражаться.

***

В больницу мы прибыли к девяти часам утра. Не смотря на усталость, я бегом отправилась к регистрационной стойке:

– Здравствуйте, к вам поступил Лыскович Константин, можно узнать, что с ним?

– Минуточку, – девушка за столом застучала пальцами по клавиатуре в поисках информации, – да, Константин Федорович поступил к нам в полпервого ночи и его до сих пор оперируют. Вы можете пройти в комнату ожидания, когда операция закончится к вам выйдет хирург. Комната прямо по коридору до упора и на лево.

– Спасибо.

Опять незнание, опять ожидание. Я хожу кругами по комнате, пока ко мне не подходит Таня и не протягивает мне стаканчик с кофе. Она знает, что я пью чай, но видимо она поняла, что сейчас мне нужен стаканчик крепкого кофе. Взяв напиток подошла к окну, за которым открывался прекрасный пейзаж, но он меня не интересовал.

Прошло несколько часов, а я все еще стою возле окна и пью третий по счету кофе. Подруга уснула на жестком неудобном стуле, а Анатолий Петрович поехал на поиски недорогого отеля. Вечером им надо ехать обратно, завтра на работу. Мужчина снимет комнату, выспится там, а после комната останется за мной.

Кстати, по поводу работы, надо и мне разобраться с этим вопросом. Пошарив по карманам, я достала телефон и нажала вызов нужного мне номера. Долго ждать не пришлось:

– Да?

– Екатерина Борисовна, здравствуйте, это Женя Лыскович, извините что беспокою в выходной день.

– Да Евгения, что вы хотели?

– Я хочу попросить у вас отпуск за свой счет на неделю по семейным обстоятельствам. – В голове промелькнула мысль, что, если директор не даст мне отпуск, я все равно не появлюсь на работе и пусть увольняют, мне все равно.

– Хорошо, только напишите заявление от своего имени, я завтра его подпишу. – Видимо у нашего директора было хорошее настроение, или ей была уже известна моя ситуация, все-таки маленький городок и новости разносятся со скоростью молнии.

– Спасибо Екатерина Борисовна, я передам вам заявление через Татьяну Ивановну.

– Хорошо, до свидания Евгения.

– До свидания.

Спрятав телефон в карман, я оглянулась на Таню, она все еще крепко спит. Покинув комнату, я направилась к медсестре, с которой с утра разговаривала.

– Извините, – окликнула я девушку, копающуюся в документах, – можно у вас попросить лист бумаги и ручку?

– Да конечно, – она достала несколько листов и протянула мне с ручкой, – вот, держите.

Не отходя от стола, я тут же написала заявление и отдала ручку. Попрошу Таню передать бумагу, когда та проснется, а пока я вернулась к своему месту возле окна.